Я подхожу к ней и останавливаюсь рядом с ее местом.
Она не замечает меня, повернувшись спиной, копается в рюкзаке. Ее волосы собраны в хвост, который открывает мне заднюю часть шеи.
Нельзя поворачиваться спиной, когда враг рядом. К счастью для нее, она, похоже, не понимает, что я самый страшный злодей на свете.
Ее нежная шея обнажена передо мной. Она такая хрупкая.
Такая уязвимая.
Если бы я захотел, то мог бы сломать ее без особых усилий.
Я опускаю взгляд на стол, и что-то в его аккуратности меня настораживает. Порядок в ее жизни прямо противоположен хаосу в моей, и мне хочется его нарушить.
Одним движением руки я отправляю содержимое ее стола на пол. С ее губ срывается вздох, она поворачивается и смотрит на меня, опустив бутылку в руке.
— Место занято.
— Кем?
— Мною. — Я отвечаю. — Вставай.
Она смотрит на меня с минуту, как бы решая, подчиниться или нет. Рассчитывая, сможет ли она выиграть эту битву в войне, которую ей суждено проиграть.
Ее нерешительность — сама по себе акт бунтарства.
Я не даю ни первого, ни тем более второго шанса.
Моя рука вскидывается и целенаправленно сбивает бутылку, проливая содержимое ей на колени.
Она не кричит и не вскакивает со своего места.
Она не поднимает бутылку, останавливая проливающуюся воду.
Она просто задыхается и смотрит вниз.
Она остается сидеть.
Медленно она снова поднимает взгляд на меня.
— Тебе уже достаточно?
Подняв руку, я запускаю пальцы в ее хвост, играя с прядями ее шелковистых волос, когда касаюсь ее во второй раз.
Мелкая дрожь пробегает по ее телу, переходя от макушки головы к остальным частям тела.
Мой член твердеет от этого зрелища.
Она такая чувствительная.
Ее слова борются с каждой моей атакой, а тело подчиняется каждому моему прикосновению.
Животное внутри меня хочет использовать ее в своих целях.
Вгрызться в ее кожу, разорвать ее душу и узнать, что заставляет ее чувствовать.
Но ее слова перекликаются с теми, что говорил мой отец в своем кабинете, и действуют на меня как ледяной душ.
Они возвращают меня к реальности.
Она не должна быть здесь.
Я наклоняюсь, приближая свое лицо к ее лицу, и ядовито улыбаюсь.
— Даже не близко, милая. Ты будешь стоять на коленях и умолять, прежде чем я закончу с тобой.
Скрутив ее волосы, я наматываю их на руку и рывком поднимаю ее с места. Она встает с небольшим криком, наполовину от удивления, наполовину от боли, вызванной резким рывком.
Стоя так близко ко мне, я чувствую ее запах, и он опьяняет.
Смесь амбры и гвоздики, как специи, которыми пахнет Рождество. Она пахнет теплом и домом.
Не то чтобы я что-то знал об этих вещах.
Прижавшись спиной к моему плечу и откинув голову назад, я провожу носом от изгиба ее шеи вверх по волосам.
Я глубоко вдыхаю ее запах, и от него кружится голова.
Я продолжаю водить носом по ее волосам, пока не добираюсь до ее уха.
Приблизив свой рот так, что мое горячее дыхание касается ее кожи, я прорычал:
— Я сказал, вставай.
Я отхожу назад и без лишних слов опускаюсь на свое место.
— Полагаю, вы мисс Уорд. — Говорит Флетчер, входя в тот же момент. — Приведите себя в порядок и присаживайтесь. Нарушать порядок в классе — не самое лучшее первое впечатление, Беллами.
Беллами.
Ты должен знать имя своего противника, прежде чем уничтожить его.
Она смотрит на меня с ядом в глазах и смущением на щеках, собирая свои вещи.
Оглядевшись по сторонам в поисках нового места, она подходит к стулу, стоящему в ряду перед моим слева, и с сожалением опускается на него. Я обращаю внимание на Джереми, нападающего второго звена футбольной команды, и быстро улыбаюсь ей.
— Узнай о ней. — Я бросаю Фениксу.
7
Остаток утра я прохожу относительно спокойно.
Я говорю «относительно», потому что студенты, которых я никогда раньше не встречала, насмехаются и дразнят меня, пока я иду по коридорам на следующие занятия.
Шлюха.
Нимфоманка.
Оскорбления не слишком изобретательны, но они и не должны быть такими, чтобы быть эффективными. Вид мокрого пятна на моих брюках, сделанный Роугом, приводит к более творческому прозвищу «шлюха с мокрой промежностью».
Я хватаюсь за лямку рюкзака, чтобы держать себя в руках, и продолжаю заниматься своими делами с гордо поднятой головой. Я не хочу, чтобы они видели, как это на меня влияет.
Но внутри я в смятении.
С издевательствами я могу смириться.
Может быть.
Но то, что профессор Флетчер назвал меня виновной в том, что я произвела плохое впечатление, — это удар. Я никогда не получала такого замечания от преподавателя, и я не могу допустить этого сейчас, когда от моих успехов зависит моя стипендия.
И все из-за этого психа, Роуга.
Как он смеет вмешиваться в мою школьную жизнь? Как он посмел поставить ее под угрозу?
Его гнев кажется необоснованным, как и интенсивность наказания, которое он осуществляет через своих подручных.
Не может же все это происходить из-за молочного коктейля и испорченной рубашки.
Насколько я зла на него, настолько же я раздражена на себя и свое тело за то, что реагирую на его прикосновения. Его рот извергает садистские намерения, которые исполняют его руки.
И мое тело поддается.
На его прикосновение я отреагировала как на нежную ласку, а не как на акт агрессии.
Очевидно, это связано с проблемами с отцом. Другой причины нет. Но я знаю, что так не только у меня.
Когда я прильнула к его груди, плененная его объятиями, его глаза горели от затаенной ярости.
Но его сердцебиение было учащенным.
И я не упустила того, как он вдыхал запах моих волос.
Его тело выдало ту правду, которую не мог сказать рот.
Я заинтриговала его не меньше, чем он меня.
Когда я выхожу с последнего утреннего занятия с Тайер, Нера уже ждет нас у двери.
— Я решила показать вам, ребята, где находится кафетерий.
— Только еда может изменить этот дерьмовый день. — Угрюмо говорю я.
Она смотрит на меня с недоумением.
— Что случилось?
— Ты не слышала? Возможно, ты единственная. — Добавляю я. — К твоему сведению, ты стоишь рядом с самой большой шлюхой в АКК. — С гордостью восклицаю я.
У нее перекосило рот.
— О чем ты говоришь?
Я рассказываю ей об утренней конфронтации, о печально известном поджоге рубашки сигаретой, об оскорблениях Роуга и последующих насмешках со стороны его последователей.
Прежде чем она успела что-то сказать, к нам подбегает Сикс.
— Как проходит ваш первый день? — Радостно спрашивает она.
Я открываю дверь в столовую, пропуская вперед студентку.
— Шлюха. — Она ухмыляется, не останавливаясь.
Сикс делает два шага, оглядываясь на нее в недоумении.
— Ты что-то сделала Хлое? Почему она назвала тебя шлюхой?
— Потому что она не может думать за себя.
Я догоняю ее, пока мы получаем еду.
Нера использовала слово «кафетерий» не совсем корректно. Это скорее роскошный фуд-корт. Помещение огромное, по периметру расставлены отдельные прилавки с блюдами разных кухонь.
Насколько я могу судить отсюда, здесь есть салат-бар, тайская, итальянская, суши и французская кухня.
Мой желудок восхищенно урчит при виде этого зрелища.