— Что за девушка сидит рядом с Роугом? — тихо спрашиваю я Сикс, когда мы садимся рядом во втором ряду.
Не оглядываясь, чтобы проверить, она наклоняется ближе ко мне и шепчет.
— Это Лира Уиллс-Хайд. Они с Роугом пару раз переспали. Она думает, что это делает его ее парнем. — Она добавляет, закатив глаза в мою сторону. — Он едва признает ее, и только когда хочет, на своих условиях. Жалко видеть, как она отчаянно жаждет тех скудных крох, которые он готов ей дать.
— Да, он не выглядит таким уж заинтересованным.
Сикс бросает на меня пристальный взгляд.
— Будь осторожна рядом с ней. Ей не понравится то, что происходит между тобой и Роугом. Она будет воспринимать это как угрозу ее отношениям с ним. Даже если это не так. — Добавляет Сикс, поднимая руку, чтобы остановить мою реплику, прежде чем я успею ее произнести. — Она действительно злобная, Беллами.
— Вы, ребята, похоже, собираете здесь такой контингент людей. — Я отвечаю шутливо, пытаясь добавить легкости в этот внезапно напряженный разговор.
— Я серьезно. — Она предупреждает. — В прошлом году одна из ее лучших подруг переспала с Роугом на вечеринке, и она побрила ее налысо во сне, из-за чего ее исключили. — Она энергично кивает на мое шокированное выражение лица. — Как я уже сказала, держись подальше.
— Я только что подстриглась, так что, отмечаю. — Я незаметно оглядываюсь назад и вижу, что его непостижимый взгляд по-прежнему устремлен на меня. — Он вмешался?
— Нет. Ему было все равно. Если ты не Рис или Феникс, ты для него не существуешь.
— Может, тогда ему стоит встречаться с кем-нибудь из них?
— Не в их стиле. Хотя, как известно, они иногда делятся.
Я с отвращением поворачиваюсь назад к входу в кабинет. Мой первоначальный анализ его личности был верен — он без разбора устраивает хаос, не заботясь ни о последствиях, ни о других пострадавших.
Поскольку очередная вражда нужна мне примерно так же, как пуля в мозг, я решаю не оглядываться до конца урока. Когда прозвенел звонок после интересного первого занятия по колонизации, я собрала свои вещи и первой вышла за дверь.
8
Мои глаза не могут не следить за ее упругой попкой, когда я наблюдаю, как она практически выбегает из класса с самодовольным выражением на лице. Ее прежняя бравада в кафетерии была именно такой. Фасад, призванный скрыть тот факт, что в глубине души она знает, что ввязалась в войну, которую не может выиграть.
— Кто это? — Я поворачиваюсь в сторону противного голоса. Он умудряется быть одновременно густым и пронзительным, и я почти уверен, что его цель — соблазнить, но он звучит в моем ухе, как гвозди на меловой доске.
Он резко контрастирует с шикарным американским акцентом, к которому я начинаю привыкать. Этот голос я должен ненавидеть, но его обладатель слишком привлекателен, чтобы полностью игнорировать его.
Не обращая внимания, я отвечаю.
— Кто?
Лира бросает на меня острый взгляд.
— Ты знаешь, кто. Девушка, на которую ты пялился весь урок.
— Похоже, у тебя сложилось ошибочное впечатление, что я должен тебе что-то, так что давай немедленно это исправим. — Я огрызаюсь. Мой голос размеренный, даже скучающий, но в тоне звучит едва скрытая угроза. Горло Лиры подрагивает от страха, и она с трудом сглатывает. — Что я делаю, на кого смотрю, с кем связываюсь и кого трахаю — это не твое собачье дело. Запомни это, пока я не решил, что от тебя больше проблем, чем пользы, и не избавился. Навсегда.
— Конечно, Роуг. — Она мурлычет, но я слышу легкую дрожь в ее голосе. — Я ничего такого не имела в виду.
Ее рука тянется к моему плечу, но я перехватываю ее в воздухе, прежде чем она успевает коснуться меня, и отдергиваю назад. Она резко вскрикивает, уже не пытаясь скрыть страх в своих глазах.
Я надавливаю на ее руку, напрягая мышцы. Если я нажму еще чуть-чуть, то могу порвать сухожилие.
— Разве я сказал, что ты можешь прикасаться ко мне? — В моем голосе звучит ярость, достаточно холодная, чтобы вызвать обморожение.
— Я... я сожалею. Я больше не буду к тебе прикасаться. — Она хнычет.
Я отпускаю ее руку, небрежно отбрасывая от себя.
Мы с Рисом прогуливаем последние два урока и отправляемся домой. Он ведет машину, а я раскуриваю косяк и делаю затяжку. Окна опущены, моя рука болтается, пальцы бесцельно играют с ветром.
— Она уже зацепила тебя.
Я бросаю на него безразличный взгляд.
— Не могу дождаться, чтобы услышать это.
— Тебе даже не нужно спрашивать, о ком я говорю, потому что ты знаешь, что это правда.
Я смеюсь, глядя на него с каменным лицом. Поднеся косяк к губам, я делаю еще одну затяжку, прежде чем ответить. Я наслаждаюсь тем, как дым проникает в мои легкие, и задерживаю его там как можно дольше. Я уже прогнил изнутри, какой вред в том, чтобы добавить еще яда?
Я выдыхаю дым, наслаждаясь тем, как травка сразу же начинает действовать. Она притупляет ярость, горечь, одиночество.
— Я знаю, о ком ты говоришь, но не то, о чем ты говоришь.
— Признайся, что она тебе интересна. — Требует он.
Я скрежещу зубами.
— Ты ошибаешься.
Он не настаивает на продолжении, вместо этого вырывает у меня из рук косяк и сам делает затяжку.
— Что мы делаем сегодня днем?
— Мюллер приедет, чтобы проинформировать меня о ходе работ.
Он бросает на меня взгляд, который я не могу расшифровать.
— Он не сказал тебе, нашел он что-нибудь или нет?
— Нет.
Франсуа Мюллер — частный детектив, которого я нанял неделю назад, чтобы найти свою мать.
Когда мне было девять лет, она ушла из нашего дома и больше не вернулась. Она оставила меня, чтобы я занял ее место в качестве объекта избиений моего отца. Я мог понять акт самосохранения, когда он уходил, но не то, что она оставила меня.
От этого напоминания у меня сжались кулаки.
Я собирался заставить ее заплатить за все те страдания, через которые я прошел из-за ее трусости. Но сначала я должен был найти ее. Я провел беглый поиск в социальных сетях и других местах в Интернете, где можно было бы найти 45-летнюю женщину, но ничего не нашел.
На прошлой неделе отец выбил из меня всю дурь, и с меня было достаточно. Я принял решение, лежа на полу и не издавая ни звука.
Я найду ее и приведу сюда.
Она заплатит.
Когда мы подъезжаем к дому, я замечаю Мюллера, прислонившегося к своей машине. Не знаю, как частный детектив может позволить себе водить Porsche, но, черт возьми, надеюсь, это означает, что он хорош в своем деле.
Я выпрыгиваю из матово-черного джипа Риса и подхожу к Мюллеру.
— Ройал. — Он говорит в знак приветствия.
— В любезностях нет необходимости. Что ты нашел?
Он подносит руку к затылку, извиняюще потирая его.
— Слушай, либо твоя мама обладает навыками исчезновения на уровне ЦРУ, либо ей помогли и она все спланировала. Я искал везде. Самолеты, поезда, машины, автобусы, такси, даже трамваи. Нет никаких следов того, что твоя мама использовала какой-либо из этих видов транспорта, чтобы покинуть Швейцарию. Это было десять лет назад, так что записи не так легко достать, но в тех, что я нашел, она не фигурирует. Сейчас мы находимся в Шенгенской зоне. Она могла сесть в машину друга и поехать через всю Европу по своему усмотрению, но я все равно ожидал бы найти ее следы. Квитанции или выписки по кредитным картам, но ничего нет. Я связался со своим знакомым в полиции Нью-Йорка, и он проверил ее имя в американской системе, но она там не фигурирует. Это твой отец сказал тебе, что она уехала в Америку, верно? Он случайно не говорил, на какое побережье она могла поехать?