Его голова поворачивается в сторону, когда не сразу раздается звук открывающейся двери, и я узнаю прядь волос, которая падает ему на щеку.
Я узнаю руки на талии другой девушки.
Я узнаю зеленые глаза, которые смотрят на меня мертвым взглядом.
— Роуг? — спрашиваю я, мой голос тихий и недоверчивый.
Этому должно быть другое объяснение. Этого не может быть, не сейчас.
Прежде чем он успевает что-то сказать, голова Лиры — высовывается сбоку.
Дежавю очень сильное, мой мозг сливает воедино воспоминания о том, как я впервые застала его вот так с ней, с этими свежими образами нового предательства.
Она впивается ногтями в его спину без рубашки, словно в порыве страсти. Мой взгляд прикован к ее рукам. Как она смеет прикасаться к нему, как я к нему прикасаюсь?
Как он смеет позволять ей это?
— Ты не против? Закрой эту чертову дверь, ладно? — Она усмехается.
Мне становится дурно. Ощущение такое, будто одновременно обрушились торнадо, цунами и землетрясение. Тревоги, крики, вопли, смерть, кровь, звенящая в ушах, и все же я уверена, что за пределами моей головы мир спокоен.
Он все еще ничего не сказал, и я тоже.
Каким-то образом, даже имея перед глазами очевидные доказательства, я все еще достаточно глупа и наивна, чтобы поверить, что есть шанс, что все это недоразумение. Не может быть, чтобы он так поступил со мной, когда меньше недели назад я призналась ему в любви.
Когда он умолял меня повторять это каждый день и каждый час.
Не может быть, чтобы он встал и вылез из моей постели сегодня утром только для того, чтобы трахнуть ее на мероприятии, на которое он пригласил и меня. Даже в самые злые времена он никогда не был таким жестоким.
— Роуг? — повторяю я, стараясь скрыть дрожь в голосе. Мои слова едва слышны. Если я скажу еще громче, он услышит в моем тоне душевную боль.
Я едва узнаю его. Он выглядит так же, как в нашу первую встречу и в те последующие недели, когда он изводил меня. Он отстранен и недосягаем. То немногое человеческое, что осталось в его глазах, уходит из его взгляда, а челюсть сжимается.
Я знаю, что он собирается нанести удар.
— Ты ее слышала. — Он говорит. — Закрой дверь.
Этого не может быть.
— Роуг, остановись. — Я умоляю.
— Чего ты не понимаешь? — спрашивает он, по-прежнему не поворачиваясь ко мне лицом. Я понимаю, что Лира сидит на стойке, ее ноги по обе стороны от него. Кроме ее рук на его талии, они не касаются друг друга.
— Что ты делаешь! — кричу я. — Почему ты здесь с ней?
— Она — для меня. — Он отвечает холодно, без обиняков. — Она всегда была для меня всем. Ты была лишь средством достижения цели, способом заставить ее ревновать, чтобы я мог вернуть ее.
Внутри меня боль борется с кипящим гневом за господство.
Он уже слишком много раз злоупотреблял моей добротой и терпением. В прошлый раз я предупредила его, что у него больше нет шансов.
Измена — это так далеко за гранью, что нет такого мира, в котором я бы простила его за это. Он больше не будет делать из меня дуру и уж точно не увидит, как я сломаюсь.
— Так вот кто тебе нужен? — выплюнула я вопрос. — После всего, что мы пережили.
— Да.
Ответ из одного слова.
Просто.
Мой позвоночник напрягся, и я выпрямился во весь рост.
— Поздравляю, — говорю я, мой голос холоден как лед. — Вы заслуживаете друг друга.
Я поворачиваюсь на пятках и ухожу, не сказав больше ни слова. Всю дорогу я чувствовала, как его глаза смотрят мне в спину. Закрывая за собой дверь, я думаю, слышит ли он звук моего сердца, ударившегося о землю и разбившегося на куски.
Видит ли он зияющую рану, которую оставляет после себя?
Я слышу, как за моей спиной открывается дверь. Неужели он действительно идет за мной?
— Беллами, — говорит он, хватая меня за запястье.
Я вырываю руку из его рук.
— Не прикасайся ко мне. Ты больше никогда меня не тронешь. — Я усмехаюсь, находясь в дюйме от его лица.
— Почему ты ведешь себя так обиженно? — Он имеет наглость спросить меня. — Ты знала, на что подписывалась со мной. Я никогда не притворялся милым. Я с самого начала говорил тебе, что я злодей в твоей истории, а не герой. Это ты меня не слушала.
— Это ложь. — Я огрызаюсь. — Если бы ты действительно был злодеем в моей истории, ты бы не позволил моим друзьям остаться на поздний завтрак. Ты бы не успокаивал меня после приступа паники. Ты бы не остался со мной на ночь, когда у меня были месячные, и не организовал мне маникюр на следующий день, потому что знал, что мне было тяжело. — Я отталкиваю его со всей силы, стараясь физически отдалиться от него, насколько это возможно. Видимо, моя ярость придает мне дополнительные силы, потому что на этот раз он хотя бы делает шаг назад. — Может быть, я наивная, что не послушала тебя, когда ты сказал эти слова в самом начале наших отношений, но ты тот, чьи действия не отражают твоих намерений. Это ты обещал, что не разобьешь мне сердце. — Я задыхаюсь, горло сжимается. — Ты лжец. Ты лгал мне все это время.
Я разражаюсь непроизвольными слезами, рыдания сотрясают мое тело, когда я стою перед ним. Он делает шаг ко мне, но я вскидываю руку, чтобы остановить его продвижение, и делаю три шага назад, чтобы сохранить дистанцию.
— Остановись. — Я говорю, высоко подняв голову, несмотря на то, что слезы текут по моему лицу. — Ты все разрушил. Все хорошее, что у нас было, и ради чего? Ради бессмысленного траха? Не позволяй мне оставить тебя. — Я добавляю со смехом, граничащим с истерикой. — Надеюсь, тебе понравится. Мне надоело страдать из-за тебя. Я так устала от тебя.
— Мы закончили, — заключает он, его голос лишен каких-либо эмоций.
— Мы закончили в тот момент, когда ты решила трахнуть кого-то еще. — Я гремлю, мой голос отдается эхом в пустом зале. — Ты совершил самую большую ошибку в своей жизни. И к тому времени, когда ты это поймешь, я уже буду жить дальше, и ты станешь для меня лишь плохим воспоминанием.
Радуясь, что сделала последнее напутствие, я поворачиваюсь на пятках к выходу. Плечи назад, подбородок вверх, достоинство лишь слегка запятнано.
Только выйдя на улицу, я замечаю в углу коридора отца Роуга. Он явно был свидетелем моего унижения.
Мои шаги замедляются, когда я вижу его, часть меня задается вопросом, что будет дальше с Роугом и будет ли он в безопасности.
Это больше не твоя проблема, Беллами. Он выбрал другую.
Почему я вообще беспокоюсь? Теперь, когда я ушла, он просто вернется в ту комнату и закончит то, что начал. Он трахнет ее, как трахал меня бесчисленное количество раз до этого. Она будет впиваться ногтями в его спину и звать его по имени, как когда-то звала я.
Я кричу от досады, пытаясь выкинуть этот образ из головы.
Когда я прихожу домой — домой, который я делю со своими друзьями, а не тот, который был в последние несколько недель, — я падаю на свою кровать. Прижимая колени к груди, я сворачиваюсь калачиком и плачу всю ночь.
Я не понимаю, как мы в одно мгновение превратились из совершенства в разрушение.
— Беллами? — спрашивает голос. Рука опускается на мое плечо и легонько трясет меня, чтобы я проснулась. Должно быть, я в какой-то момент заснула. Из окна в комнату проникает солнечный свет, поэтому я предполагаю, что сейчас утро. — Ты в порядке?
Я моргаю на голос Тайер и с трудом открываю глаза. Они опухли и покрылись коркой от многочасовых слез.