Фауст кивнул, немного успокоенный. Хотя он по-прежнему был уверен, что это место, несмотря на внешнее спокойствие, таит в себе множество опасных секретов.
— И все-таки, что привело тебя сюда? — продолжил Пивинс. — Кроме как спасение от бывших верноподданных?
Фауст задумался, стоит ли ему делиться своими намерениями с полуросликом, но решил, что хуже от этого не будет.
— Когда я был юношей, меня учил некромант Яраш, — начал он, глядя прямо в глаза Пивинсу. — Он был моим наставником, но потом его изгнали из королевства. Теперь я хочу найти Яраша и завершить обучение.
Пивинс медленно затянулся табаком, выпустил длинный клуб дыма и задумался.
— Некроманты здесь бывают, — ответил он, наконец. — Маги тоже. Но имени Яраш я никогда не слышал. Возможно, тебе стоит поспрашивать у местных. А может, и попытаться найти Лунарию...
Фауст нахмурился и спросил:
— Кто такая Лунария?
Пивинс посмотрел по сторонам, словно опасаясь, что его могут услышать, и понизил голос до шепота:
— Лунария — это эльфийка, кто-то вроде негласной королевы Диких Земель. Но её никто в глаза не видел. Говорят, она появляется, только когда случаются какие-то ужасные вещи. Возможно, она всего лишь легенда...
Фауст почувствовал, как внутри него закипает любопытство. Если эта Лунария настоящая, она могла бы знать, где найти Яраша. Но если она легенда...
— Как же мне искать её, если она легенда? — спросил Фауст, нахмурив брови.
Пивинс усмехнулся, хитро блеснув единственным глазом.
— Ну легенды ведь на чем-то основаны, верно? Здесь, в Диких Землях, мало что можно принять за чистую монету. Если она существует, то может найти тебя сама. А если нет... — он развел руками, — ты все равно ничего не теряешь.
Маг задумался, глядя на пламя в очаге. В его сердце вновь разгорелась решимость.
Фауст и Пивинс вышли из корчмы. Теплый воздух, наполненный запахами дыма и еды, стал немного освежающим после душного помещения. Фауст впервые за последние дни чувствовал хоть какое-то удовлетворение. Он был сыт, согрет и, что важнее всего, у него появилась новая цель.
— А ведь зомби — полезная вещь в хозяйстве, — неожиданно сказал Пивинс, глядя на Руфера, который послушно ждал на улице у входа. — Он может пахать поле от зари до зари и ничего не просить!
Фауст усмехнулся и ответил:
— Это верно, но поддерживать даже одного зомби требует усилий и магической силы. А если тебе нужно обрабатывать большое поле, придется содержать несколько таких "работников". Это уже затратно, и потребуется несколько некромантов для их поддержки.
Пивинс кивнул, задумчиво разглядывая зомби.
— Да, наверное, ты прав. Но для маленького огородика и одного достаточно.
Они шли по узким улочкам Свободного Пристанища, проложенным между хаотично разбросанными домами и палатками. Местами земля была вытоптана до грязи, а местами посыпана щебнем. Обветшалые деревянные дома чередовались с шалашами и грубо сколоченными временными постройками из натянутых шкур и старых досок. Вокруг кипела жизнь: кто-то торговал, выкладывая свой товар прямо на землю, кто-то сидел у костра, обмениваясь новостями, а кто-то тихо играл на самодельных музыкальных инструментах. Воздух наполняли запахи жареного мяса, дымка и сырой земли. Поселок был шумным, но при этом странно уютным, словно каждого здесь принимали таким, какой он есть, без осуждения.
Вдруг к ним подошел маленький гоблин с зеленой кожей и блестящими глазами. В руках он держал полную корзинку.
— Сир, не желаете ли жареных червячков? Очень вкусно! — захихикал гоблин, обнажив острые неровные зубы.
— Уходи, нам это не нужно, — сказал Пивинс, махнув рукой, как будто отгоняя назойливую муху.
Гоблин огорченно пожал плечами и отошел, продолжая искать покупателей. Полурослик наклонился к Фаусту и прошептал:
— А знаешь, эти червячки на самом деле очень питательные. Но золотые монеты за них отдавать — это перебор. Вот будет у тебя серебро — смело покупай!
Фауст слегка усмехнулся и спросил:
— Куда мы идем?
Пивинс на мгновение замешкался, а затем ответил:
— К церкви.
— Церкви? — удивился Фауст, подняв брови. Он не ожидал увидеть в этом месте что-то, похожее на церковь.
Когда они подошли к «церкви», Фауст заметил, что она сложена из досок и камней, собранных отовсюду. Крыша была покрыта мхом, но на ней все еще можно было различить знак солнца — символ Святой Матери.
Пивинс постучал, и через некоторое время дверь скрипнула и открылась. На пороге стоял священник, его глаза были завязаны тонкой тряпкой, а лицо покрыто морщинами. Он улыбнулся, словно почувствовав присутствие гостей.