– Ты сейчас расскажешь мне все, что я пропустил.
========== 9. Письма к любимой ==========
Его слова мечом разрезали дрожащий напряжением воздух, Цири боялась отвернуть лицо. В салоне удивительно сильно пахло лавандой и острыми эльфийскими пряностями, но и следа высушенных цветов, еды или чего-либо лишнего не было ни на сиденьях, ни под ногами. Цирилла хорошо это поняла, она как раз рассмотрела все вокруг, отчаянно пытаясь избежать ответа, выкраивая лишнюю секунду на перевод взгляда от пола к потолку. Холодный взгляд неприветливых зеленых глаз прожигал ее изнутри, Эредин ждал терпеливо, но по плотно сжатым губам его ведьмачка поняла – терпение это уже заканчивается.
– Процедура прошла успешно? – спросил он с надрывом, отчаянно стараясь сдержаться. – Вы вообще были в лаборатории сегодня?
– Мы были, – словно обиженно призналась Цирилла. – Просто после процедуры вышли подышать.
Казалось, что Его Величеству ответ не пришелся по вкусу. Эльф вздохнул, карета тронулась, и пейзаж за окном словно бы поплыл, не меняясь ни на секунду. Те же деревья, принявшие иные позы, те же луга, те же полевые цветы, разбросанные в другом порядке, и то же затянутое облачной простыней небо. И Цирилла искренне пыталась забыться в созерцании природы, потеряться для него и молча добраться до цели, но не могла, злость пропитывала воздух.
Она могла бы спросить, что за девушка сопровождала короля. Могла, более того – Цири хотела знать, кем являлась хорошенькая незнакомка, только отчего-то не стала выпрашивать. Не страх руководил ее молчанием, но нежелание интересоваться столь незначительной персоной, приятной взгляду, но все же назойливой мошкой в глазах короля. Ведь незначительной, верно?
– Может, мне стоит запретить эти ваши встречи? – спросил мужчина словно невзначай. – Запереть тебя в покоях и никуда не выпускать, пока ты не ослабнешь настолько, что не сможешь ходить.
– Да за что? – спросила Цири, нервно надувая губы, не понимая до конца, какова степень серьезности этой угрозы. – Ты же велел мне колоть эту… Это…
– Просто потому, что я могу так поступить, Ласточка.
Ведьмачка на секунду прикрыла глаза, роясь в собственных воспоминаниях о днях, проведенных за изучением истории своего же мира. Правители ее утерянного во времени и пространстве мира делали что-то просто потому, что могли? Наверняка, но тот интересный факт история скрыла от потомков, как постыдное знамение некомпетентности. Цири сжала губы плотнее, не собираясь делать королю замечание из приобретенной недавно осторожности.
Главной ее задачей было выживание, ведьмачка продолжала уверять себя в том, что нужно лишь подождать нужного момента. Туманные речи Аваллак’ха вселяли в нее надежду. Раздробленную, жалкую, влачащую тело по сырой бугристой земле, а все же вселяли, давали призрачный шанс. Девушка желала верить ему, думать, будто ее заточение – только часть бесконечно текучей жизни, но не ее триумфальное завершение, не финал долгой истории.
– Что он сказал про твои синяки?
– Ничего не говорил, – полушепотом ответила девушка. – Ему плевать, он просто делает свою работу.
– Ну разве это не может не радовать? Хорошего исполнителя сейчас трудно найти.
– Особенно для такой мерзости, – проговорила девушка, растирая запястье.
Нет, след от укола не болел, болело что-то глубоко внутри, в кровь разбитое еще прошлой ночью. Ведьмачка чувствовала, как оно больно срастается внутри нее, как раны медленно затягиваются злостью, не избавлением. Эльф молчал, карета продолжала катиться вперед, и дорога ее проходила мимо знакомого девушке замка. Светло-красный камень его стен отливал зловещим блеском, флаги реяли высоко в облаках, и погода расходилась, пока время мерно клонилось ко сну.
Они проехали мимо, не затормозили у широко распахнутых в ожидании дверей. Копытца лошади цокали по вычищенной до блеска брусчатке, колеса продолжали дребезжать. Цирилла непонимающе прислонила ладонь к стеклу, оставив на его гладкой поверхности след своих тонких пальцев. Девушка вздохнула, оборачиваясь к королю, ждущему ее растерянного взгляда. Тот молча смотрел в ее сторону, пока не услышал такой желанный вопрос.
– Куда мы едем?
Губы Эредина искривила усмешка, уголок их медленно взметнулся вверх. Девушка непонимающе переводила взгляд от спутника к окну, следила за тем, как меняется лежащий за стеклом пейзаж. Быть может, она так разгневала его, что и Ген не смог спасти, растянуть терпение? Вдруг Цириллу везут на казнь, вдруг ее вновь заточат в утерянном на краю света домишке? Страх бил по ребрам.
Извозчик вел карету осторожно, конь шел медленно, не спотыкаясь, не меняя темпа, походка его заставляла салон мерно трястись. Расстояние между Цири и ее королем составляло всего одну длину ее бледной ладони – протяни руку чуть дальше, можно будет ощутить шелк его одежды, согретой молодым телом, его жар, его ладонь на своей.
– Креван же первый, кого ты встретила в этом мире, да? – спросил эльф, но ответа не дождался. – Я понимаю, что тебе хочется доверять именно ему, Цири, видеть защиту в нем, как в том, кто сопровождал в этом мире еще твою родственницу… защиту. Если ты хочешь защищаться с чьей-то помощью, конечно.
– Зачем ты это говоришь? – тихо спросила девушка, не осознавая происходящего.
– Затем, Ласточка, что не хочу поддерживать твои заблуждения. О, пусть в твоей голове и пропадут розовые картинки с несбыточными надеждами, поубавится страсти, но правда все же пойдет тебе на пользу.
– Я знаю достаточно правды об этом месте и об эльфах, что меня в нем окружают.
– Нет, – горько ответил Эредин, давая понять, что продолжать беседу дальше не намерен.
Карета мчалась молча, она шла по тонким улицам, минуя дома с их узкими тротуарами. Нет, ее не собирались убить, то было большим плюсом. Прохожие вокруг редели, их становилось все меньше и меньше, наряды проходящих мимо эльфов тускнели и теряли свой лоск. Король вез ее к самой окраине, к районам, что не входили в класс лучших представителей рода, огораживали эльфийскую элиту от рядовых граждан, что все еще были счастливее и богаче людей соседнего мира.
Цири медленно вязла в болоте собственных мыслей. Если общество эльфов также разделено на классы, если в их радужном мире существует то же угнетение, что и в мире людском, отчего те решили, что чем-то лучше ее грешного племени? Выше? Благородней? Ведьмачка помнила, как по праздникам бабушка ее отдавала нищим по монетке, как она подавала в храме, как жалела бедного уличного сироту, распоряжаясь подать ему недоеденную прислугой булку. Но делала ли бабушка что-то, чтобы действительно поменять ситуацию, чтобы у бедняков была работа, а у сирот – теплый кров? Нет, не так, как могла бы.
И в том не было ее вины. Правители, будь то люди или эльфы, краснолюды, низушки, нильфгаардцы или северяне, даже единороги, табуном сбегающие от Охоты – привыкли думать лишь о большинстве – в самом начале, о классе, поддерживающем его лидерство – после нескольких лет во главе. Беднякам остается лишь одна монетка, лишь надкусанная булка, подачка на раз.
Карета остановилась, Цири громко вздохнула, чувствуя, как качнулась вперед от резкого торможения. Ладонь эльфа удержала ее от падения, Эредин не произнес ни слова, а ведьмачка решила, что благодарности жест его не заслужил. Цири потянулась к ручке, надеясь как можно скорее убраться от спутника, выбраться из дрожащей кареты и подышать прохладным воздухом пустой улицы.
Прохожих, верно, было немного, район дышал тишиной, скорбной отчужденностью от мирских благ. В эльфийских гетто не было ни крыс, ни помоек, ни мерзкого запаха на каждом углу. Только бесцветные дома, заполненные доживающими свой век. Карета остановилась у старого каменного дома, что вот уже многие века стоял на отшибе. Эльфы бродили вокруг него, словно невзначай бросая взгляды на короля и его спутницу, кто-то отвешивал Эредину поклон или улыбку, кто-то угрюмо отводил взгляд. Цири, получившая долю образования в ведьмачьей школе, понимала, что за глупыми любопытными взглядами скрывается умелая слежка старых солдат.