О, как Аваллак’ху хотелось бы возразить ему, остановить короля и не дать тому остаться с девушкой вдвоем в наполненной полумраком комнате. Но что он мог? Взбунтоваться, дать волю кулакам, дождаться, пока к больничной койке девушки не приведут вооруженную копьями охрану и вызвать тем самым очередной скандал? То могло навредить ее здоровью, его репутации и положению дел в целом, не принести и капли счастья каждому участнику сцены. Креван вышел, не теряя надежду объясниться перед Ласточкой через несколько дней.
Лекарь проследовал за ним, закрыв дверь на удивление тихо. Зираэль молчала, сквозь проступающий с восходом солнца свет рассматривая лицо своего уставшего короля. Как только замок закрылся, маска спала с Его Величества, оставив истинное лицо на виду. Тени под глазами его стали гуще, губы едва заметно вздрогнули, словно мужчина удержал на них невысказанное. Для обычного эльфа вид его был спокойным, для Эредина, короля Дикой Охоты – обеспокоенным.
– У тебя… У тебя будто что-то под глазами, – сказала девушка, желая избавиться от тишины. – Будто подводка потекла или…
– Не смей ехидничать сейчас, Зираэль, – прошептал он взволнованно, словно перед первым в своей жизни боем.
– А то изобьешь меня? Мы ведь это уже проходили, это совсем не помогает. Это, кстати, та же палата?
– Не помогает? – спросил король, насмешливо выгнув бровь. – Разве ты снова пыталась бежать после этого?
Ее красивое бледное лицо украсила улыбка. Чуть стыдливая, робкая улыбка, от которой ведьмачка предпочла бы отказаться в столь неподходящий момент. Девушка вновь попыталась привстать, но не получилось, сил ей едва хватало на то, чтобы говорить. Проклятая лекарская сыворотка кончилась, а ей требовалось больше, гораздо больше, чем высчитал королевский лекарь, никогда не имевший дел с лечением человеческих особей. Оставалось покорно ждать следующего визита и терпеть, заставляя тяжелые веки оставаться на месте.
– Два дня, – произнес мужчина, отвечая на один из ее вопросов. – Ты лежишь здесь два дня, Зираэль.
– Это долго, – произнесла девушка, решив, что то было еще лучшим вариантом из всех возможных. По собственным ощущениям Цири провела в больничной койке не меньше недели. – А почему меня отправили сюда, в карантин?
– Чтобы ты могла отдохнуть ото всех в тишине и покое, – терпеливо ответил король. – А сейчас расскажи мне, что ты об этом думаешь.
Но что она могла думать? Да и о чем конкретно спросил ее король? Цири нахмурилась, чувствуя, что слабость вновь ее побеждает, что глаза отказываются смотреть. Не хотелось ни слов сочувствия, ни иных бесед. Только бы провалиться в забытье, и вновь почувствовать на себе тяжелый взгляд призрачной чародейки, дождаться ее касания. Девушка осторожно зевнула, не в силах прикрыть рот рукой, но эльф, понимавший ее состояние, учтиво отвел взгляд.
– О чем я думаю? – спросила девушка, встретив утвердительный кивок в ответ. – О том, что хочу еще немного побыть одна.
– Нет, Зираэль. Как ты думаешь… Отчего это могло случиться?
– Я не знаю, – ответила она тихо. – Я устала, хотела есть, и мне надоело слушать вашу ругань. Зачем эти вопросы?
Затем, что Эредин слишком боялся услышать иной ответ. Солнце все поднималось ввысь, пока беседа текла, не находя края. Цири не знала, чего от нее добивается король, а Эредин не мог позволить себе говорить прямо. Не отвечать на вопросы – не позволено, и Цири знала, что говорить ей придется либо сейчас, либо после. Девушка вновь попыталась поднять руки, но те двигались слишком медленно, чтобы ждать.
– Ты не мог бы укрыть меня повыше, – смущаясь, попросила она. – Я не могу.
Эредин наклонился к ней слишком быстро, так, словно он ждал этой просьбы уже давно. Вблизи вид его оказался еще более взволнованным, чем там, у такого далекого изножья кровати. Сбитые длинные волосы, отливавшие металлическим блеском, наспех накинутый на тело халат и сонные морщинки вокруг глаз. Должно быть, ему устоять на ногах было почти также сложно.
Одеяло оказалось легким, мужчина укрыл ее до самого подбородка, чтобы Цири могла насладиться его теплом. Не удержавшись, эльф не смог выпрямиться сразу, сразу же отойти от нее назад и дать мыслям Ласточки все необходимое им пространство. Бледная кожа светилась в полумраке помещения, розовые губы Цириллы, приоткрытые после сна, словно звали его для поцелуя. Жаль, что король понимал: одним поцелуем он не насытится, захочется взять еще.
– Лекарь предположил, что это от недоедания и недосыпа, – заметил король, украдкой погладив ее руку. – Сколько тебе приходилось есть и спать обычно, Цири?
– Я не знаю, – ответила ведьмачка тихо. – Но гораздо больше, чем теперь. Много есть и много спать, – вспоминала она, обращаясь к детству и отрочеству, проведенным в ином мире. – Я не считала в кусках или минутах. Но, – хитро начала девушка, понимая, что за оружие попало к ней в руки. – Лекарь не думает, что это могло произойти от того, что мне не позволено появляться на улице?
– Хочешь гулять? Ты разве собака, Зираэль, которую положено выгуливать? Я уверен, что у тебя нет ни лап, ни хвоста.
– А я, кажется, видела, что у вас по городу гуляют не только собаки.
– Среди моих соплеменников собак держат нечасто. Таких, к которым ты привыкла – уж точно, – задумчиво произнес мужчина.
Король тяжело вздохнул, но позволил себе пропустить ее слова мимо ушей. В конце концов, девчонка больна, напугана и слаба, пусть развлекается, пока есть возможность. Сейчас она говорит это не от большой смелости, но пользуясь правильным моментом. Эльф осторожно улыбнулся, по-птичьи наклонив голову. Ястреб готовился выловить крольчонка, ускользнувшего от матери.
Что будет, если в ответ на ее скоромную просьбу мужчина ответит согласием? В конце концов, право на одну прогулку в день не принесет ему хлопот. Цири должна подарить ему благодарность, разве не так? Она привстанет на мысочки, обнимет его, разузнав о том, что свободы ее стало чуть больше.
Эредин вновь вспомнил о том, что за дверями его ждет соперник – Знающий, тот самый эльф, что единственный в этом мире дарил девчонке поводы для робкого «спасибо». Сейчас Цири не может доверять ему, но, стоит Эредину вновь пошатнуть пол под нею, как девчонка бросится искать защиты у кого угодно. Разве нынешний час – не лучшее время взять место первенства для себя, дабы задвинуть Лиса как можно дальше?
– Я подумаю над этим, Зираэль. И я… Я распоряжусь, чтобы твою кровать сегодня же перенесли в мои покои.
– А зачем?
– Чтобы я мог следить за тем, как крепко, долго и часто ты спишь, – ответил мужчина, так и не найдя в себе сил, чтобы произнести другие слова. – А сейчас вернется лекарь и задаст тебе несколько вопросов прежде, чем ты вновь сможешь вздремнуть.
– Мне казалось, что Аваллак’х тоже что-то хотел от меня, – ответила девушка, не желая пускаться в новые расспросы.
– Стоит пригласить его? – нехотя узнал король.
Сердце Ласточки пропустило удар. Его печальные аквамариновые глаза стояли в ее памяти, его бледные щеки, лишенные крови, его печальный взор. Она видела Аваллак’ха всего несколько минут, но и этого хватило, чтобы поймать его настроение. Девушка знала, что эльф беспокоился о ее судьбе, что он также, как нетерпеливый король Дикой Охоты, жаждал узнать, как та чувствует себя сегодня, но… Искренни ли его мотивы? Может он желать ей добра после того, как племя Цириллы забрало себе его возлюбленную? Ведьмачка помнила, помнила каждое слово в том письме, что Креван писал Ларе, молящей о помощи. И знала, что ей тот может ответить также.
– Нет, – шепнула в ответ Цирилла, понимая, что не хочет видеть его вновь. – У меня нет сил.
– И желания? – спросил эльф, но ответа ждать не собирался. – Я зайду к тебе вечером, Зираэль, а завтра ты уже сможешь вернуться к нормальной жизни. Уж я надеюсь на это.
========== 14. Попугаи и лилии ==========
Казалось, что в этом мире само время текло совсем по-другому. Но что было тому виной: магия, окружение? Век эльфов долог, они проживают года, как иные люди – недели, они не спешат, не суетятся, не пытаются ухватиться за ускользающий момент. Народ Ольх не спешит прожить жизнь. Быть может, настроение их передавалось всему вокруг, и даже Цири, имевшая с эльфами лишь каплю общей крови – могла приобщиться к новому течению?