– Так ты сообщаешь, что говорил обо мне, да?
– Не перестаю удивляться человеческой проницательности, – усмехнулся эльф. – От вас ничего не скрыть, ничего не спрятать. Как от охотничьих собак или свиней, вышколенных на поиск трюфелей.
Что-то было в нем, помимо переживаний о судьбе драгоценной пленницы. Цири не понимала, что. Быть может, всадники принялись возмущаться из-за того, что предводитель их перестал посещать знаменитую Охоту так часто, как делал это раньше? Быть может, в королевстве царит разлад, и часть гордых свободолюбивых эльфов не желает присягать на верность новому политику? Причин она могла бы найти с десяток, но лучше всего – узнать у самого короля.
Цири, рожденную, чтобы править небольшим, но гордым княжеством, воспитывали, пугая подобным исходом. Она знала, от чего могут страдать правители, что может послужить концом, и даже успела запомнить, как решить некоторые из проблем. Старая Львица заботилась о кругозоре своей внучки, страстно желая, чтобы правительница из той вышла отменная, знатная княжна.
Только сейчас, оборачиваясь назад, Цирилла спрашивала себя: «На что та надеялась, рассчитывая, что Предназначение позволит ей пожить спокойно?». У ведьмачки не было ответа сейчас, не было шанса прежде.
– Знаешь, короли делятся со своими королевами переживаниями, планами, всем таким… – прозрачно намекнула девушка.
– О, так ты, выходит, согласна стать королевой? – иронизировал эльф, не желая говорить об этом. – Скажи мне, как ты себя чувствуешь. Лекари уверяют, что это – обычная слабость, адаптация к новому миру, но я хочу слышать твой ответ.
Но ее ответ Эредину бы не понравился. Что Цири должна была честно рассказать ему? Что к внезапному уходу из этой реальности в иную ее призвала потерявшаяся в соседнем мире чародейка, обещавшая помощь при побеге отсюда? Нет, это бы погубило ее план. Король ждал ответа, а девушка молчала, виновато закусив губу. Эльф собирался отстранить от себя Цири, чтобы заглянуть ей в глаза, но ведьмачка схитрила: прижалась крепче, словно желая найти в его руках утешение. Словно?
– Я хотела быть быстрее всех, пустила Кэльпи в погоню… А потом поняла, что не знаю дороги назад, что никого не вижу и не слышу. Мне стало страшно, и я звала на помощь, но… На меня просто напала слабость.
Она не видела его лица, ведьмачка утыкалась эльфу в грудь, только Цири все равно готова была поклясться: эльф прошептал что-то вроде «эти забавные люди…», едва разжав губы. Его раздражение чувствовалось, оно висело в воздухе, душило, мучило, и Цирилла желала как можно скорее от него избавиться, возвращаясь к привычному ей надменному виду Его Величества.
– Боюсь, что с охотой тебе теперь придется подождать, – произнес эльф, поглаживая ее по мягким светлым волосам.
– Но теперь я здорова, – возмутилась девушка, поднимая взгляд.
– Но теперь я не могу верить твоим заверениям о собственном здоровье, – ответил ей король, подражая ее бодрому голоску.
Цири хмуро улыбнулась самой себе, чувствуя, что Эредин не в настроении вести беседы. Он не говорил, но что-то все же случилось, пока ведьмачка пребывала в сладком покое. Эльф не смыкал глаз, смотрел в окно, наблюдая за медленно портящейся погодой. Ветер поднимался все сильнее и сильнее, холод охватывал все вокруг, и опасения короля расцветали все ярче.
– Ты не расскажешь, правда? – спросила девушка снова.
– Нам с тобой нужен ребенок, Зираэль, – неторопливо поделился с ней король. – Деторождение – наш долг.
– Да, я хорошо помню, – отозвалась девушка, чувствуя, что хочет подняться.
Неужели, эти мысли и испортили его настроение? Он боится, что один из участников процесса может оказаться неспособным к зачатию? Нет, это исключено, Зираэль водили из лаборатории в лабораторию, Эредина, чистокровного Aen Elle, наверняка проверяли всю его сознательную жизнь. Все, что им требуется сейчас – желание и время, и обоих компонентов в столь тягучий момент не было ни у Ласточки, ни у Ястреба, скрутившего ее в своих когтях.
Ведьмачка нахмурила брови, чувствуя его руку на своей талии. Король размышлял, должен ли он ждать, пока Цирилла наберется сил, или повторить попытку уже сейчас… В конце концов, от нее ничего не потребуется, верно? Лишь бы не вырывалась, словно дикая кошка. Эльф в очередной раз пригладил ее волосы, вдохнул свежий запах ландышевого масла, источаемый ее кожей, но после этого уже не открыл глаза. Нет. Пусть сейчас отдыхает и даст отдохнуть ему.
– Я хочу переодеться, – заметила девушка полушепотом, наклонившись к самому уху эльфа. – Выпусти меня.
Но Эредин не шелохнулся. Нет, не от того, что сон забрал его в собственные руки, не из-за усталости или неги. Он думал о том, как преподнести своевольной пленнице эту новость. Ведьмачка хочет выйти, добраться до комнаты, в которой раньше хранились ее вещи, а ему, королю, придется отказать ей.
– Твое состояние – слишком неопределенно, Цири, – начал эльф весьма деликатно. – И Высшим Советом было принято разумное решение – не выпускать тебя куда-либо без присмотра.
Снова? Ей ведь совсем недавно позволили выбираться из замка, разрешили гулять по его коридорам, посещая теплицы, устланные лилиями и диковинными птицами, рассматривая бесконечные эльфийские гобелены, с которых на нее с ужасом глядели павшие в бою воины. Эту привилегию ей пришлось заслужить примерным поведением, ей пришлось постараться, перебороть себя, а сейчас у Цири так просто забрали плод ее трудов и отказов? Цири вырвалась из рук эльфа, чтобы снова привстать на локтях, чтобы взгляд ее зеленых глазах отчетливее выражал гнев, дал Эредину понять настроение их же носительницы. Быть может, это заставит его изменить тон.
– Что такое, Зираэль? – ехидно спросил тот, делая вид, будто не замечает. – Ты считаешь, что это решение необоснованно? Думаешь, что я желаю однажды узнать, что ты упала в какой-нибудь части сада и умерла на жарком солнце или замерзла? Задохнулась в реке?
– Я считаю, что это – нечестно, – ответила девушка. – Я ведь даже не буду подходить к рекам.
– Ну, ну, я все равно не позволю тебе грустить, – намекнул мужчина, вновь протянув к ней руку. – К тому же, ты всегда можешь позвать к себе…
– Но ты же позволил мне выходить!
Позволил. Но ведь это было раньше, до того происшествия на невинной охоте. Эльф отвернулся, вспоминая свое обещание с особой горечью. Пусть ему приходилось так поступать, и не раз, но нарушать данное кому-то слово Эредин не любил. Это вызывало в нем злость к собственной речи, необдуманно брошенной на ветер несколько дней назад. А уж смотреть за тем, как обманутый проситель обиженно отворачивается от него в час разбирательств – казалось эльфу худшим испытанием из всех, что застали его этим долгим днем. Король Ольх позволил себе повысить голос.
– Оставь эти детские истерики при себе, Зираэль. Уверяю, у меня и без них сегодня хватает забот.
– Так почему бы тебе не уйти отсюда? Как раз займешься заботами, – буркнула девушка, прежде, чем продумать ответ.
– Что?
Король бросил в сторону Ласточки недовольный взгляд, рука, что тянулась к ней, чтобы погладить, сжалась в кулак, но не нанесла девушке удара. Ему не понравилось ее отношение. Эредин, уставший и вымотанный, рисковал ради нее собственной репутацией, отказался от похода, велел подданным ждать своего появления, предпочтя им человеческое отродье. А что – итог? Они не успели зачать дитя, они не использовали Ген ее в целях Народа, Зираэль даже не в состоянии выдать своим пленителям нечто важное, нечто нужное ради спасения. И как же Эредин смотрелся со стороны?
Как юнец, удовлетворяющий низшие потребности с хорошенькой человеческой самкой. Король поднялся с кровати, и матрас, покидаемый им, скрипнул позади. Одеяло сползло, и Цирилла не успела поймать его над холодным каменным полом. Она смотрела за тем, как мужчина нервно натягивает одежду, как он застегивает пуговки рубашки, как нехотя, но все же покидает ее.
– Куда ты? – спросила ведьмачка, чувствуя, что виновата, что сказала лишнего, что не во время распахнула глаза.