– Я не уверена, никто не уверен, Цири. Скорее всего – украли знание у древней расы и стерли ее следы в истории. Как всегда. Но, кто знает… Среди них ведь тоже водятся настоящие таланты.
Голос служанки стал холодным и грустным, изнутри нее словно рвалась небывалая скорбь, только все не находила пути. Неужели Aen Elle сделали с ней что-то плохое, что-то ужасное? Цирилла не задумывалась, но ведь они могли. Кажется, Искра говорила о том, что среди ее собратьев давно уже царит раскол, и корнями идет все глубже и глубже, разбивая эльфов на два враждующих племени.
«Все как у людей», – подумала Ласточка. «Разве что интриги у них страшнее». Через небольшое окошко-бойницу Цирилла смотрела на холодное сегодня небо. Солнце пряталась за рваными клочками туч, утро начиналось с грозы. Небо огромной серой ватой нависло над вершинами старых ольх, вот-вот накроет собой землю, не оставляя живым существам ни единого шанса к спасению. А стоит ли хоть одно из них спасения или нет?
– Почему Йеннифэр так долго ждала? – словно в обиде на нее за собственную нерешительность, спрашивает ведьмачка. – Почему не пыталась вытащить меня раньше?
– Потому что она не глупа, и знает, что иногда нужно подождать, чтобы все получилось.
Или чтобы она успела привязаться к этому месту? Девушка фыркнула в ответ. О, она подбирала время, советовалась с единорогами, искала выход и раньше, а что с того? Эредин нагнал ее даже на резво бегущей вниз реке, получил ранение сам и ее тоже ранил, оставив в больничной койке на несколько долгих недель. Интересно, где теперь ее оставят, если поймают?
– А что они сделают с нами, если сейчас остановят? – спросила девушка тихо.
– Меня – убьют. Как-нибудь изощренно, по-эльфски…
– О, в этом-то я не сомневаюсь, – заметила девушка. – А что будет со мной?
Что-то глубоко в душе нашептывало ей страшные мысли, но Ласточка отгоняла от себя каждую из них. Она не могла знать точно, лишь строить догадки, основанные на озвученных в ее адрес угрозах. Те разговоры про пыльную лабораторию, обещания запереть ее в ней в случае очередной неудачи… Девушка испуганно вздрогнула, прибавив ходу. Нужно успеть, теперь нет пути обратно.
– Тебя тоже убьют, Зираэль, но гораздо позже. Сначала они вынуждены будут удостовериться в том, что Ген возвращен обратно – в их руки.
– Когда они смогут узнать это?
– Почему ты так много болтаешь? – спросила девушка у нее. – Мы поднимаемся целую вечность, я устала, давай уже помолчим.
– О, и посмотрим? – спросила ведьмачка, улыбаясь почти с удовольствием.
Изящным бледным пальцем Цирилла указала эльфке в небольшое окно. Служанка застыла, охваченная страхом. В окне она увидела Эредина, самого короля Ольх, прибывшего с несколькими подручными к ступеням старой башни. Всадник покидал коня, осматривал строение перед ним, говорил что-то соратникам. Даже отсюда, с высоты нескольких метров можно было разглядеть в его холодных зеленых глазах гнев, боль, бесконечно малую каплю отчаяния. Служанка устало подалась вверх, болезненно резко хватая Цириллу за руку.
– Идем!
Ее низкие, удобные даже для бега по полуразвалившимся лестницам каблуки застучали по крошащемуся камню. Цири бежала рядом, от вершины башни их отделяло всего два пролета старинных лестниц, возведенных еще в те времена, когда человеческая раса выползала из нор, вставая на ноги. Больше не было времени на разглядывание изрисованных в обиде стен, не было ни времени, ни желания продолжать. Оставалось только бежать к спасению.
Ступени кончились, перед Ласточкой расположилась открытая площадка, напоминавшая верхний этаж в башне ее покойной матушки. Комната без углов, стены кружат и кружат, сливаясь в одну, а в центре – алтарь с выемкой под камень-активатор. Когда-то давно потолки здесь были ярко-бирюзовыми, как небеса, сейчас – тусклыми и потрескавшимися, на стенах все еще виднелись остатки старинных рисунков, изображавших мир и войну. Чьей кисти они принадлежали?
– Aen’dren en’leass crag, – произнесла эльфка, поднимая руки ладонями вверх.
Магия потекла по ее жилам вместо крови. Цирилла чувствовала ее дыхание, ощущала в воздухе знакомый запах и вкус. Волна энергии коснулась ее теплого плеча, прежде, чем колдовство свершилось. Служанка запечатала вход, отрезав Ласточку и себя от остального мира. Каменная стена выросла на месте недавнего прохода: никто больше сюда не войдет, не разбив ее.
– Так ты тоже чародейка? – спросила Цири, хмуря брови. – Почему ты не рассказала мне об этом раньше?
– Зачем? – бросила эльфка, обратив лицо к проему, в котором вскоре должен был появиться портал. – Какая разница, если я уже сказала, как я тебя вытащу?
– Пока что я вижу, что ты относишься ко мне с тем же пренебрежением, что и эльфы снаружи. Может, даже с большим, – буркнула Цири напоследок.
– Не думай обо мне, – вздохнув, ответила девушка. – Думай о Йеннифэр. Я вот о тебе не размышляю, просто выполняю ее указ.
Глупый совет. Цирилла думала о ней, и думала слишком часто для девушки слишком взрослой, чтобы держаться за материнскую юбку. Возможно, одиночество толкало ее к этим мыслям, возможно, бесконечная скорбь о мире ее не принявшем, возможно, желание поскорее вернуться в родные края. Ласточка отвернулась, смотря за тем, как медленно эльфка кладет кристалл на положенное ему место.
Внизу, на каменных ступенях, послышались голоса. Громкие, некоторые из них казались девушке знакомыми, слишком хорошо знакомыми, чтобы не обращать на них внимания сейчас. Карантир? Да, это его красивым юношеским голосом звучат заклинания. Король отдает приказ, ступени гудят, камни сыпятся им на головы. Голос у правителя нервный, он словно дрожит, словно знает, что вот-вот останется с пустыми руками и навсегда потеряет свою любимую игрушку.
– Черт, – шикнула эльфка за спиной. – Они скоро взорвут преграду… Ты сможешь сделать магический барьер? Мне не хватит сил и на то, и на другое.
– Нет, – не испытывая особой скорби, ответила девушка. – Я больше не могу колдовать. Совсем, – сказала Цири.
– Тогда придумай что-нибудь, задержи их, солги. Ты же училась у Йеннифэр.
Ласточка вновь закусила губу. Что же она за ученица, если ничего не идет в голову? Под яркие звуки взрывов с потолка падала побледневшая со временем плитка, голубые крупинки камня сыпались вниз. Может, стены внутри пострадали от таких же событий? Девушка судорожно вспоминала все, что знала, пыталась разбудить в памяти мысли о том, что может эльфа остановить, что может задержать его в проеме. Цирилла отчаянно уговаривала себя бежать.
Что, если то единственное, что остановит его – ее смерть? Цири прикрыла глаза, думая об этом. Сколь важна она Народу Ольх, сколь важна она лично королю? «Важна, как добыча, интересный военный трофей, как красивая ваза на его холодный старый подоконник», – шептало подсознание. «Не думай о чувствах, Цири, ему наплевать на тебя. Наплевать на то, что не меж твоих ног – во всяком случае».
– Эредин, – несмело выкрикнула девушка.
Ответа ей не было, только бесконечные взрывы, крошащие камень, раздавались внизу. Ровно отмеренное время между ними умещало в себя два звонких удара сердца, Цири ждала. Приказ короля эхом пролетал под каменными сводами прохода, раздавался очередной заряд, стена крошилась вновь. Эльфы действовали слаженно, словно муравьи, роющие ход для собственной колонии. Цирилле оставалось лишь прислушиваться с замиранием сердца.
– Эредин! – снова крикнула она в попытке остановить его.
Звуки стихли, грохот перестал, слышался лишь шелест страниц за спиной. Служанка судорожно искала в закладках нужное ей заклинание, перебирая то одно, то второе, то третье, волнуясь, точно на экзамене перед строгим лектором. Ласточка сжала зубы, чувствуя, что на этот раз он точно услышал ее. Что бы сказать? Что нужно говорить в столь неудобные моменты?
– Эредин, – повторила она громко. – Я хочу попрощаться.
– Что? – хмыкнул он громко. – Не надо, Зираэль, – изображая спокойствие, ответил ведьмачке эльф. – Нам незачем прощаться, мы с тобой еще не расходимся.