Нет, его красивый голос не дрожал, не выдавал своего обладателя подчиненным, Эредин оставался непоколебим для всех остальных. За то недолгое время, что она провела подле него, ведьмачка научилась узнавать настроение своего господина, для нее это больше не было тайной. Он не был уверен в том, что говорит, не знал, несут ли его слова правду или являются лишь догадками. Эредин не знал, как Цирилла собирается сбежать, все, что было в его распоряжении – догадки и тот несчастный огрызок времени, чтобы предотвратить побег.
– Но я все равно хочу попрощаться… На всякий случай.
Его солдаты молчали, зловещих взрывов, окончательно уничтожающих это местечко, больше не было слышно, только ее сердце колотилось в груди. Ту-тук, так громко, что эхо заполняло черепную коробку. Цири смотрела на каменную стену так, словно могла различить за плотной материей его силуэт, словно четко видела знакомую ей могучую фигуру. Одно движение его руки – и она будет разбита, как опустошенный винный бокал, полетевший в стену.
– Я… Не все в этом мире было так уж ужасно, – начала она скомкано, оглядываясь на незаинтересованную эльфку. – Ты – не всегда был.
– Зираэль, прошу тебя, отставь эти игры, – произнес эльф, и в голосе его слышалась ухмылка, украсившая сейчас тонкие губы правителя.
– Ты не был так уж жесток, если вспомнить, через что я прошла ранее. Но, все же, ты мог быть со мной добрее, правда? Не знаю, хотел ли ты этого… Но ведь мог.
Слова ее прерывались, взгляд красивых зеленых глаз блуждал по комнате, Цирилла говорила то, что хотела сказать очень давно. Она не пыталась выдумать тему для разговора, не пыталась найти в себе и малейшее объяснение происходящему. Ведьмачка выговаривала то, что в ней собралось. Слабость продолжала копиться в ней, прибавилась и тошнота после долгой дороги. Тело ждало завтрака, вместо него получало очередную дозу страха и спешки домой.
– Зираэль, – с нажимом произнес король. – Это признание в любви? Я польщен, – говорил он едва различимо. – Но о таких вещах лучше говорить наедине.
– Это признание в том, что здесь было не так уж и паршиво, если подумать. В конце концов, ведь ты мог превратить мою жизнь в настоящий ад.
– Хорошо, что ты понимаешь это без моих подсказок, – осторожно ответил правитель. – Зираэль, если сейчас ты уничтожишь барьер, выйдешь и сдашься, оставив свою пособницу мне, будешь прощена, и мы вместе забудем об этом инциденте. Мы продолжим этот разговор в более спокойной обстановке, Зираэль, – слово уговаривая, говорил правитель.
– Почему ты не отдал меня в лабораторию? – спросила она вместо ответа.
Ведьмачка не хотела слышать его предложения о прощении и помиловании, не желала знать, что может ждать ее, а что – нет. Цири ждала других слов, других объяснений, опоздавших на день или на два. Но разве мог он говорить об этом при соратниках? Даже если бы хотел… Ласточка ждала, но король медлил, за спиной девушки все еще читалось заклинание, открывающее портал в родной мир.
– Потому что не видел в этом необходимости, Ласточка. Мы пытались не столь долго, чтобы бить тревогу, – уклончиво отвечал он. – Да и не так усердно, как я бы того хотел.
– Я сбегала от тебя, ранила тебя при побеге… – вспоминала девушка, чувствуя стыд. – Я вела себя так, как хорошие пленницы не ведут… Любую другую ты давно убрал с глаз, верно? Так почему тогда оставил меня?
Эльфка заинтересованно перевела взгляд к Ласточке. Она слушала ее лишь вполуха, но все же слушала, желая знать, что остановило Эредина на пути к заветной цели. Ведьмачка кусала губу, ожидая, а девушка закончила читать. Яркий свет всполохнул перед ней, кристалл запульсировал в своей нише, портал переливался цветными вихрами. Пришло время вернуться домой, сделать шаг навстречу родным и близким, ждущим ее за магической завесой впереди.
– Цири, – позвала она тихо. – Идем.
– Я хочу услышать ответ, хочу, чтобы он сказал это.
Ведьмачка хотела, то было правдой. Цирилла напряженно вслушивалась в пустоту, чувствуя, как что-то внутри нее рвется туда, к нему через каменную стену. Скажи, скажи же то, что ей так хотелось услышать, прошепчи одними губами, Ласточка все равно поймает ответ. Когда мрак впереди накалился, когда сердце готово было покинуть пределы ее тела, послышался новый взрыв. Штукатурка осыпалась со стен, колонны дрожали, готовясь уронить потолок. Король дал ответ – продолжил штурмом брать спасительную башню.
Что-то внутри нее словно оборвалось, все те ниточки, что связывали ее с миром чужого народа – тоже. Не осталось ничего, звенящая пустота, холод, словно могильный. Ласточка сглотнула слюну, собравшуюся под языком, выпрямила спину, чувствуя небывалую тяжесть в груди. Она развернулась к порталу, понимая, что как бы король ни старался, ему уже не догнать ее.
– Портал закроется за нами, – подтвердила ее догадку эльфка. – Никто не пройдет.
Цирилла кивнула, кусая губу. Ей нужно было пройти первой, чтобы эльфка могла закрыть проход за их спинами. Шаг, еще один, новый… Казалось, что ей никогда раньше не было так сложно идти.
– Прощай, – шепнула она, понимая, что никто не услышит.
Цири вошла в портал первой, эльфка шмыгнула за ней следом, словно желая удостовериться в том, что Цирилла будет ждать по ту сторону пространственной реки. Знакомое чувство объяло ее исхудавшее тело, Цири почувствовала, как кружится мир вокруг, закружилась и сама меж ярких световых всполохов, тысячи красок. Сколько раз она просила себя закрывать глаза, используя порталы? Геральт ведь предупреждал ее: будет мутить.
Когда Ласточка вновь открыла глаза, шагнув через порог магии, взгляд не сразу привык к блеклости цветов. Цири часто моргала, заметив про себя, что откуда-то льется приглушенный прозрачными шторами дневной свет, слышится песня не то канарейки, не то другой птички-невольницы. Острый запах лаванды ударил в нос, словно кто-то сунул ей смоченную в духах ватку.
Тут ведьмачка никогда не была. Перед ней раскинулся длинный стол с закругленными углами, пустые стулья стояли вокруг него, а впереди, во главе – оказалось старое кресло с резными подлокотниками. Улыбающаяся светловолосая эльфка смотрела на нее, чувствуя свой триумф.
– Здравствуй, Ласточка, – произнесла она звонко.
– Где госпожа Йеннифэр? – непонимающе осведомилась ведьмачка.
В ответ эльфка хмыкнула, показывая ровный ряд маленьких белых зубов. Цири осторожно шагнула назад, к порталу, но тот закрылся ровно за спиной курносой служанки. Та положила руку на плечо Зираэль, не то пытаясь поддержать ее, не то говоря Ласточке «не дергайся, все равно не сможешь уйти от нас, даже если очень захочешь уйти».
– Спасибо, Ида, – произнесла та распевно. – Ты постаралась… Будь добра, верни себе прежний облик, я не могу так на тебя смотреть.
========== 24. Большие надежды ==========
Понимание еще не пришло, а холодок липкого страха уже прошел по плечам Ласточки. К чему бы? Так с ней бывало и раньше: Цирилла чувствовала приближающуюся опасность до того, как замечала ее, до того, как успевала осознать. Вот и сейчас… Казалось бы, прекрасная эльфка, сидевшая напротив нее в старинном резком кресле, не должна нести в себе ни опасности, ни беды, ни угрозы ее и без того безрадостной жизни, только что-то в этом прекрасном лице настораживало.
Ласточка обернулась назад, к «спасительнице», и заметила, что та хмуро улыбается ей, эту эмоцию не распознать при беглом взгляде. Девушка взмахнула изящной рукой, и тут же сменила облик. Волосы ее стали длиннее, порыжели, носик обернулся изящным и длинным, кожа – чистой и белой, точно свежий снег. Эльфка улыбнулась ей, на этот раз не скрывая жалости. Ей не впервой было рушить чужие надежды.
– Ну? Это было сложнее, чем казалось? – оживившись, спросила красивая светловолосая эльфийка свою пособницу.
– Это было выполнимо, – улыбнулась та в ответ.
– Что происходит? – с надрывом спросила ведьмачка. – Вы вообще помните о том, что я тоже здесь, и что я ничего не понимаю.
Оба взгляда обратились к ней с едва заметным сочувствием. Казалось, что «спасительницы» и рады бы объяснить все как можно скорее, только не могут сделать это прямо сейчас. Встречать дорогую гостью нужно по-другому, но времени на организацию у них было не так много, чтобы собрать всех уже сейчас. Ласточка закусила губу, скрестила руки на груди, чувствуя раздражение. Где госпожа Йеннифэр? Где Геральт, где Весемир? Где те, к кому она так спешила домой?