– Помним, милая, конечно. Сейчас все прояснится.
– Ты уверена, что сейчас подходящее время для этого разговора? – спросила Ида, прикрывая яркие, словно драгоценные камни в солнечном свете, глаза от усталости. – Мы долго добирались сюда, встали ранним утром…
– Цирилла – девочка умная, она поймет, даже когда сил нет, – произнесла женщина, пресекая все дальнейшие обсуждения.
– А я хочу отдохнуть, – бросила рыжевласая Ида, отпуская девушку. – Мне нужно пару часов сна, а потом пару часов тишины.
Женщина, встретившая Цириллу внимательным взглядом бледно-голубых глаз, не стала останавливать свою соратницу. Тонкие губы изобразили улыбку, холодную, словно вырезанную на ледяной скульптуре. Ласточка скривила губы, чувствуя, что тошнота ее только усиливается.
Лаванда не нравилась ей и раньше: запах казался слишком уж терпким, оседал на языке маслянистым налетом, вкус ее впитывался в волосы и долго не покидал их после очередного свидания. Сейчас от этого аромата ей было не скрыться, оставалось покорно терпеть и ждать, когда же все выяснится, и ее отпустят к названной матушке. Все же прояснится, верно?
– Присядь, – произнесла эльфка, отодвигая для девушки стул, расположенный напротив ее старого кресла.
– Я хочу…
– Знать, что происходит, – перебила ее женщина. – Я понимаю, Зираэль, тебе любопытно, страшно, в этом нет ничего плохого, даже наоборот. Твой интерес показывает – ты жива и почти здорова, – произнесла эльфка, осматривая девушку беглым взглядом. – Только сильно убавила в весе… Просто имей терпение, нам нужно подождать, когда все придут.
– Кто придет? Йен?
Наивная. Эльфка улыбнулась, изображая веселье, но в душе ее все же шевельнулась жалость. В конце концов, когда-то Маргаритка и сама была невинной юной девчонкой, полной пустых надежд. Ее разбились о сырую стену реальности, что станет с надеждами Цири – им только предстояло узнать.
Цирилла села, ноги ее устали стоять, тело ломило проклятой слабостью, страшно хотелось спать. Усталость побеждала, Ласточка уже не могла думать о том, где очутилась, ей хотелось лишь скорее упасть лицом в подушку и обо всем забыть.
Стоило ей закрыть глаза, как в памяти просыпались образы, увиденные накануне. Старая башня Ласточки, затерянная в центре древнейшего из миров, дворец народа Ольх, Эредин, облаченный в доспехи, делавшие из него живого мертвеца… И вопрос, на который тот не ответил. Он снова и снова протекал под выцветшими потолками помещения, тонул, приглушенный взрывом магии снаружи холодной стены. Сердце девушки сбилось с ритма, мысли собрались в кучу. Что он думал в тот момент? Почему решил не отвечать?
Неужели король Ольх так ненавидел ведьмачку, что не смог прикинуться добрым хоть на несколько минут? Цири задумалась о том, что могло бы случиться, скажи он ей хоть полслова в ту долгую минуту, попытайся оправдаться, успокоить, привязать. Неужели она могла бы отворить проем и вернуться, отказавшись от побега, которого жаждала так давно?
Как бы это назвали ее сородичи? Жертвовать сокровенными мечтами лишь затем, чтобы остаться в чужом мире навсегда, рядом с ним… Ответ прилип к небу, Ласточка не желала называть его самой себе. Спать – все, чего ей теперь хотелось.
Только заснуть ведьмачка все равно не успела. Послышался знакомый треск пространства, порталы принялись вспыхивать то тут, то там. Из магических вихров энергии, из светлых коридоров, идущих из неизвестных Цирилле стран, выходили люди. Женщины, всюду были лишь женщины, только они.
Наряженные словно на бал, в лучших украшениях, что ведьмачка видела в Мире Ольх. Помады, украшавшие их губы, казались Ласточке слишком густыми и яркими, глаза гостей сияли непомерно ярко. «Чародейки», поняла она, вспоминая преподавателей в Аретузе.
Вновь приходящие гости бросали в ее сторону удивленные, заинтересованные взгляды, и Ласточка отвечала им тем же, стойко выдерживая внимание. Она была княжной, она есть Дитя-Предназначение, носительница столь желанного Гена, и если бы Ласточка боялась чужих голосов – не смогла бы существовать. Последний портал открылся удивительно близко к Цирилле, она испуганно оглянулась, чувствуя тепло магии за плечом, устало повернула голову, словно надеясь на чудо, на знакомое лицо… Но разочаровалась. Последней явилась знаменитая чародейка, имя которой Ласточка слышала несколько раз.
– Филиппа, – произнес кто-то из пестрой толпы. – Мы ждем только тебя.
– Начинаешь расходовать время бережнее? – с улыбкой спросила чародейка. – Это правильно в твоем возрасте, Шеала, время пора ценить.
Кто-то тихо хихикнул, услышав начинающуюся перебранку, кто-то театрально закатил глаза, Цирилла непонимающе выгнула бровь. Что вокруг нее происходит? Удобные раньше сапоги сейчас отчего-то показались чрезмерно тяжелыми, любопытные взгляды – злыми, колкими, проникающими под плотно прилегающую к телу одежду. «А ведь я могла бы сейчас спать в королевских покоях и горя не знать», – подумала ведьмачка почти с сожалением.
Чародейки расселись по своим местам, красивая светловолосая эльфка же осталась стоять во главе стола, терпеливо ожидая тишины. Шепчущие голоса не смолкали долго, многие говорили вполголоса, смотря на Цириллу в упор. А ведь, казалось бы, здесь собрались воспитанные, образованные люди.
– Дамы, – произнесла эльфка холодно. – Как все вы успели заметить, я исполнила задуманное. Цирилла Фиона Эллен Рианнон, княжна и наследница Цинтры, дитя-неожиданность, дитя Старшей Крови.
– Такая же милая, как на своих детских портретах, – шепнул кто-то из чародеек. – Только уже не такая невинная.
– Невинность – не то оружие, что нужно настоящей принцессе, – ответила ей светловолосая соседка. – Что уж говорить о чародейке?
– Главное, чтобы она смогла ее изобразить.
– Да перед кем?! – вскрикнула ведьмачка, ударяя кулаком по столу.
Голоса смолкли, некоторые улыбки в мгновение ока погасли, другие – ярче загорелись на красивых лицах гостей. Ласточка вложила в этот удар последние силы, сжала пальцы так крепко, что те покинула кровь. Все, о чем она могла просить свое тело теперь – не усни за столом, выдержи происходящее. Чародейки стыдливо отвели взгляды, Маргаритка улыбнулась так криво, что над потолком пролетел чей-то взволнованный смешок. Зираэль все еще не сломили.
– Мне объяснят, где я? Что вообще здесь происходит, почему меня обсуждают, словно я – кобылка для скачек?
– Успокойся, милая, ты – не кобылка. Ты скоро станешь королевой. Станешь, если будешь нас слушаться.
Королевой? Кто сказал, что Цири вообще хочет ею быть? Они ведь не могли обманом заманить ее в этот мир, чтобы потом вернуть Эредину и женить на ней насильно? Было бы слишком смешно. Ласточка откинулась назад, спиной опираясь на крепкую спинку стула. Злость вытесняла усталость в ярких зеленых зрачках, Цири скривила сухие потрескавшиеся теперь губы, ожидая ответов.
– Дитя Старшей Крови, – в воцарившейся тишине произнесла Филиппа. – У твоих предков был вздорный нрав, и кончилось это печально.
– Не для них одних, – парировала ведьмачка.
– Она мне нравится, – с улыбкой произнесла Кейра Мец, поворачиваясь к соседке. – И действительно похожа на Йеннифэр.
Многие закивали. Цирилла осторожно смотрела то на одну чародейку, то на другую, пытаясь вспомнить или запечатлеть в памяти их лица. Пришла ее очередь рассматривать присутствующих, не стесняясь оказывать излишнее внимание кому-то одному. Все собравшиеся вокруг девушки были удивительно разными и похожими друг на друга одновременно. Ухоженные, статные, гордые, непременно красивые и молодые… Красивые не душой или мелкими изъянами лица, вроде особенно привлекательной родинки или морщинки, красивые в классическом смысле этого слова, ненастоящие, словно вытесанные из мрамора скульптуры.