– Цири, – помолчав, произнес спутник, но тут же вновь остановился, собирая мысли вместе. – Ты же понимаешь, что Эредин – не Ауберон, верно?
– Конечно! – подтвердила девчонка, но удержалась от колкого замечания об очевидности сего факта. – У него, наверное, проблем с потенцией и не будет, и все зар…
– Не это я хотел услышать, – на выдохе заметил эльф.
– Можно подумать, будто бы я очень хочу думать о таком.
– Я не это имел… К черту.
Копытца впряженного в повозку коня мерно стучали по дороге, но звук этот не успокаивал нервы. Цири сама не заметила, как вцепилась в сиденье, как сжимала пальцы, пока костяшки на них белели, как сжимала губы в немом беспокойстве. Ее голос мог бы задрожать, не заставь себя ведьмачка сидеть так, будто ей нет никакого дела до происходящего, будто везут ее не к насильнику в спальню, а на обычную повседневную прогулку вдоль тихой эльфийской реки.
– Зираэль, будь внимательна к моим словам, ибо только они и спасут твою жизнь.
– Твои слова выпустят меня из этого дурацкого мира? – шепнула девушка, поворачивая голову, но не находя взгляда Аваллак’ха. – Нет. Значит, они ничего уже не изменят.
– Ты правда думаешь, Зираэль, что мои слова окажутся пусты? Я вижу, что ты напугана, смущена и потеряна. Можешь не бояться моей внимательности, я обещаю никому об этом не говорить.
Но Цири не хотела слышать его обещаний. Эльф уже говорил ей, что с рождением ребенка долг ее будет уплачен, и потому Цири будет вольна уйти восвояси и забыть это место, словно дурной сон. Теперь же, с восхождением Эредина на трон, обещание то оборачивалось прахом. О, новый король никогда ее не отпустит, и на то у него много причин. И порочная страсть, и жгущая руки похоть, но крепче всего Ласточку в его руках держала обида. Не стоило ей поднимать на него меч, не стоило ранить самодовольного мужчину и его самомнение.
– Эредин не станет терпеть капризы, Цири, и не станет слушать твои бесконечные «нет», даже если ты прокричишь отказ во все горло. Он возьмет любым путем. Его волнуют лишь собственные желания и нужды.
– Как и всех эльфов.
– Если бы… Впрочем, Зираэль, попробуй собраться с силами и послушать меня внимательнее. Ты не должна ему дерзить, не должна позволять себе говорить лишнего, ты не должна…
– Я понимаю, – ответила девушка вполголоса. – Он же мне ребра ломал.
Эльф успел позабыть об этом. Уровень медицины его народа намного превосходил человеческое развитие в той же сфере. Цири излечили быстро, не прошло и месяца, а она уже почти не чувствовала боли, и сейчас могла держать спину прямой, походку упругой и уверенной, а улыбку почти безупречной. Девушка опустила взгляд, мыском туфельки задела ботинок Знающего, чтобы тот слегка от нее отодвинулся. Цирилле не хватало пространства, воздуха.
Тренинг ей не помог. Аваллак’х все продолжал разглагольствовать, бубня у ее уха о том, какой послушной, милой и тихой ей следует быть. Цири холодно сжала губы, но эльф все продолжал. Он описывал девушек, что король брал когда-то в борделях, его спутниц из знатных семей. Хорошеньких и бесцветных, таких, что не говорят, но слушают, кивают и молчат. Но Ласточка уже знала, что при всем желании, даже под натиском громкого голоса разума, она не сможет сдержать свой гордый нрав.
– Я хочу, чтобы ты выжила, Зираэль, – заверил ее эльф, стоило карете мучительно медленно остановиться. – Я просто хочу, чтобы ты смогла пережить этот кошмар и не попала в лабораторию дл…
– Это ту, которую ты так любезно предлагал Ауберону в качестве альтернативы?
Эльф замолчал. Не то смущенный, не то взятый врасплох, Знающий молча отворил дверь и вышел, на этот раз не подав спутнице руки. Но девчонке не было дела до «грубости» Знающего, ее волновали другие мысли, другие страхи. Цирилла не чувствовала поддержки, не ощущала за спиной крыльев, готовых нести ее прочь от страшных мыслей. Легкий ветерок встревожил серебряные волосы Цири, юбка нежно-голубого платья дрогнула, но девушка удержала ее двумя тонкими пальчиками. Она не покажет страха ни сейчас, ни в процессе, ни после.
Аваллак’х уже не оправдывался, он знал, что загнан в угол, и любая попытка шагнуть в сторону приведет его к падению в бездну собственной лжи. Мужчина шел рядом, слегка обгоняя спутницу. Ее каблучки цокали по каменной дорожке сада, несколько гуляющих неподалеку эльфов обернулись Цирилле вслед. Они перешептывались, активно обсуждали ее вид, ее настрой.
Ветер стихал, ночь обещала быть теплой. Теплой и полной событиями. Знающий настаивал на том, что приезд Ласточки афишировать не стоит, что карета должна остановиться у входа со двора, но Эредин не желал его слушать. «К чему эти выдумки? Люди знают, в чем заключается ее и мой долг, ни к чему скрывать и стыдиться таких простых вещей, как соитие. Пусть и с человеческой самкой». Но скрывать стоило хотя бы потому, что Цирилла дрожала под чужими взглядами, что любопытные взоры чужих подданных смущали ее и пугали.
Пусть напускное спокойствие ведьмачки и могло обмануть их – праздных незнакомых эльфов, Аваллак’х знал девушку лучше, знал ее знаменитую родственницу и узнавал Лару в повадках и жестах правнучки. Она хмурила брови, кусала губы, закрывала глаза, чувствуя волнение. Она всеми силами старалась показать, будто ей нет никакого дела, но спектакль выходил путанным и неинтересным.
– Идем, Цири, – шепнул Аваллак’х, лично открывая перед ней дверь. – Я провожу тебя до входа в королевские покои.
Сама же ведьмачка хотела, чтобы к дверям ее сопроводили служанки или фрейлины. Женщины, одним словом. Те знали, на что ведут свою даму, понимали и могли когда-нибудь разделить эту участь, попасть в лапы к жадному вышестоящему господину и оказаться совсем не в том услужении, к которому стремились. Цири шагала медленно, словно пытаясь растянуть безжалостно бегущее вперед время, Знающий же спешил от своей ноши отделаться.
Интерьер замка поменялся, Ласточка углядела больше красных тонов, резких линий и черт. Изображения правителей бывших лет поредели, их места заняли картины войны, ожесточенных боев меж эльфами и единорогами, эльфами и краснолюдами, эльфами и людьми. Эредин словно упивался, черпал силу в воинственном гневе своего народа, всеми фибрами души он пытался пробудить в эльфах былую жажду крови, жажду сражений, и окружал себя полководцами, горячими юнцами и солдатами.
– Помни, Зираэль: будь мягкой, обдумывай каждое слово, не груби ему и говори тише. Забудь о гордости на пару часов, подумай о своем благополучии.
– Хорошо, – шепнула Ласточка, словно показывая, как тихо она умеет разговаривать. – До завтра. Верно?
Но эльф ей уже не ответил. Не в угоду драматичному моменту, но потому, что перед девушкой распахнулась дверь. Петли скрипнули, натужно застонали, и Цири, испуганно отступив, подалась назад. Аваллак‘х не дал ей в себя врезаться, поймал девушку за острые плечи и удержал на месте. Жаль, не прогнал напавший на нее страх.
– Войди, – великодушно велел уже знакомый девушке голос.
– Войди, – повторил Знающий с небывалой доселе печалью.
И пленница двинулась вперед. Взгляд ее изумрудно-зеленых глаз горел не огнем, но клокотавшим внутри ужасом. Цири вспоминала ту ночь, звон стали в воздухе, дуновения холодного ветра над водой. Под ногами шумела река, по сторонам прыгали тени, и он нависал над ней, словно палач, демон, посланный небесами. Ведьмачка сжала кулаки, заставила себя вспомнить госпожу Йен, Геральта, Высоготу, вспомнить опасности, что уже лежат позади. Пусть воспоминания придадут ей сил, она справлялась и не с таким, ведь верно?
Закрываясь, алая дверь скрипнула снова. Цирилла держала спину ровно, она шла вперед не как смертница, но как пленная королева маленькой, но гордой страны. Она не видела побелевшего лица эльфа, не услышала вздох, упавший с его губ, не обращала внимания. Цири казалось, будто Знающего ее благополучие волнует столько же, сколько и любого эльфа в этом мире. Никак. Ни капли. Нисколько.
Интерьер спальни изменился, новый король выкинул старую мебель. Кровать его была выше, больше и шикарней. На мощных черных столбах держалась тяжелая балка для алого балдахина, сдвинутого в сторону, на блестящем мраморном полу расположился белоснежный ковер, выделанная шкура неизвестного Цири животного. Шерсть его была короткой, а голова обращена вперед… К Эредину. Новоизбранный король сидел в массивном старом кресле, закинув ногу на ногу. Улыбка растягивала его губы, зеленые глаза с интересом наблюдали за прибывшей гостьей, а в руке эльф сжимал только что захлопнутый томик истории.