— Постой, старик, давай поговорим! О чем ты?
— Я все знаю, думаете нет, а? — он безумно захохотал, посылая молнии из посоха во все стороны. Моргана вскрикнула, призывая тени. Но старик двигался слишком хаотично, чтобы она могла его поймать. Архитектор некоторое время наблюдал за пляской света и теней, предпочитая не вмешиваться в старые семейные дрязги.
Моргана крутанулась волчком, собирая тени вокруг себя и раскрывая огромные вороньи крылья. Взмахнув ими, она подняла такой вихрь, что на мгновение Архитектор перестал ориентироваться в пространстве от поднявшейся в воздух пыли, песка, листьев и мелких веток. И за это же мгновение когтистые вороньи лапы подхватили его за плечи, продирая своей бритвенной остротой видавший виды плащ. Земля и воздух поменялись местами и Город Семи Ветров предстал перед ним внизу. Город, которого быть не должно, город на семи разломах древней силы. Пролетев над парком, Моргана ловко пропетляла между высотными домами и бесцеремонно сбросила его перед мостом. Архитектор ловко перекатился и, поймав в воздухе слетевшую шляпу, картинно нахлобучил на голову. Внизу вилась распухшая от дождей мутно-коричневая река, сердито пробираясь среди городского мусора.
— Дальше идешь один, — проворчала Моргана, сбросив вороний плащ. — Я в обход.
— А, все еще дуешься на Нимуэ?
— Не твое дело, — отрезала ведьма, обернулась вороной и была такова.
Спустившись ниже, петляя между отчаянно цепляющимися за склон деревьями, Архитектор вышел к мосту, под которым река обрывалась и впадала в такое же мутное озеро. Стараясь не шуметь, он принюхался и размашисто ступил на подгнившие доски. Река взбрыкнула, обдавая его фонтаном пенистых вонючих вод. Благополучно преодолев мостик, он с каким-то разочарованием решил, что-либо Владычица занята, либо теряет хватку, раз решила всего лишь наслать на него пару волн. Сбросив с плеча налипшую упаковку от «Сникерса», Архитектор засунул руки в карманы и широким шагом вскочил на пригорок, осматривая лестницу, что вела на Холм. Дом был отсюда не виден, но он чуял его, жаждал его, знал, что он за яблоневыми деревьями ждет его. Восхождение заняло много времени, но Архитектор успел к закату. Старуха Моргауза ждала его у входа в сад. Сидела на трехногой табуретке, опираясь спиной на ржавые прутья. На ее морщинистых, широко расставленных ногах в перекрученных чулках, лежал дробовик, который она любовно чистила. Подле нее сидело четыре огромных пса неопределенной волчьей помеси. Лениво, сонно жмурясь, они могли в любой момент разорвать Архитектору горло.
Перекатив из одного уголка рта в другой вонючую сигару, Моргауза вперила в него ненавидящий взгляд. Будь ее воля, украсила бы его парой дыр.
— Тебя все ждут, — прохрипела она, сплевывая сигару.
— Благодарю, — Архитектор холодно прикоснулся к шляпе и прошел мимо, чувствуя, как пять пар глаз вперились ему в спину.
В саду стоял аромат яблок: душный, щедрый, спелый запах осени. На мгновение он замер, наслаждаясь этим чувством. В Доме на него обрушился гвалт голосов, и сотни рук похлопывали его по плечам и спине, подталкивая к центру, где на огромном кресле умирал Король.
Так было всегда. Король уходил умирать под сенью яблонь, где ведьмы продлевали ему жизнь. Долгие столетия он дряхлел, терял зрение и разум, а потом возвращался сюда, чтобы возродиться. Металлический обломок, расколотый пополам котел, наконечник копья уже лежали перед ним, уродливым стариком с клочковатой бородой, на столе. Он хрипло дышал, перебирал костлявыми пальцами обтрепанный подлокотник кресла и скалил остатки зубов сквозь дыхательную маску.
— Камень, — глухо приказал он и тут же закашлялся кровью.
Архитектор медленно сунул руку за пазуху и, выпростав из-под плаща, с удовольствием взглянул на ритмично пульсирующий самоцвет. Камень молчал. Уже многие столетия молчал, но Короля это не волновало. Архитектор ненавидел его. Ненавидел самой жгучей ненавистью, и ненависть вела его и дала осмелиться. Сотни лет он возрождался вновь и вновь для того, чтобы отдать Королю свое сердце и снова умереть. Архитектор шагнул к центру и возложил камень, но, едва он коснулся осколка меча, как руку его пронзил выстрел, а в ногу впился пес. Тени Морганы пригвоздили Моргаузу к месту. Игрейновская служанка заняла отвалившейся ногой псов. Доктор Гвен отключила аппарат искусственной вентиляции легких, сверкнув в полумраке стеклами очков.
В полнейшей тишине Король разразился квакающим смехом.
— Мирддин, — прошептал Король, и на губах его выступила кровавая пена.
— Он не придет, — глухо сказала Игрейна. — Озеро вышло из берегов.
Архитектор взял осколок меча и вонзил старику в грудь. Когда Король рассыпался в прах, Архитектор забрал сердце и, проковылял прочь мимо остолбеневших ведьм, мимо Моргаузы, мимо ее псов. За ним тянулась кровавая дорожка, увлажняя землю яблоневого сада и доски расхлябанного моста. Он лег и слушал, как плачет Нимуэ, чувствовал, как волны освежают лицо и омывают раны. Все повторялось, все предрешено, и разорвать круг невозможно. Полежав чуток, он засмеялся и поковылял к магазинчику, который держала Моргана. Раны почти затянулись благодаря Владычице, но сердце болело. Добрался до «Аваллона» Архитектор только к утру, промерзнув от осенней сырости до костей. Яблони украшали вывеску, яблони стучали желтеющими ветками в пыльную витрину.
— Да здравствует Король! — прохрипел он, звякая наддверным колокольчиком. Моргана снова стала маленькой сухой старушонкой, визгливой и нервной.
— Да здравствует Король, — отозвался темноволосый мальчик за прилавком. И камень в его сердце запел.