Последние слова Александра Ивановича относились к Римме. Катя нахмурилась и выбежала в другую комнату, хлопнув дверью. Всем, кроме Барановского, стало очень неловко.
– Добрый день, – сдержанно ответила Софья Михайловна. – Опять вы мою Катю ругаете, Александр Иванович. Нехорошо это, не по-христиански.
И, немного помолчав, добавила:
– Познакомьтесь с моей племянницей из Ставрополя Кавказского, её зовут Римма.
– Римма Иванцова, – сухо, по-мужски представилась Римма.
– Римма, вы … зверя из ружья бить умеете? – пьяные глазки хозяина заблестели.
– Умею, – почти грубо ответила Римма.
– На кого предпочитаете ходить? На зайчика или на уточку?
– На медведя, – отрезала Римма.
– Вот молодёжь, – то ли с осуждением, то ли с восхищением покачал головой Александр Иванович. – На медведя они ходят. Вместо того чтобы замуж идти, хе-хе…
– Замуж я пойду за умного мужчину, а таковых пока не встречала, – прямо глядя в глаза ему отчеканила Римма.
– Римма, ты слишком резка сегодня, – тихонько упрекнула её Софья Михайловна.
– Если человек не умён, я ему прямо в глаза это говорю! – вспылила племянница.
– Значит, по-вашему, я не умён? – Барановский был скорее озадачен, чем оскорблён.– Как же это так? Я – дворянин потомственный. Мой дед был знаете кем?
– Ум по наследству не передаётся, – заявила Римма. – А ваше отношение к супруге мне омерзительно. Она – женщина, и она достойна человеческого обращения.
– Она меня измучила, – кисло скривил лицо Александр Иванович. – Учит меня жить, образина. Меня, Барановского! У меня связи в столице, я в Зимний дворец двери ногой… А она…кто она такая?! Вошь на палочке. Я образованный дворянин, потомственный, я книги читал …. две книги…а она купеческая дщерь, её отец баранками торговал. Ей не понять души моей свободные порывы. А теперь вот вы приехали и сразу меня порицать, не разобравшись. Пойду я от вас на охоту. Егор, где моё ружьё?!
– Сударь, вы должны извиниться перед супругой. – Римма, не мигая, глядела прямо в глаза хозяину.
– Кто, я ?! Да она передо мной кругом виновата. Вот, посмотрите, это я на досуге написал… это список её грехов: гордыня, жадность, обжорство, лень, гордыня … гордыня уже была, можно вычеркнуть… А вот её главный грех – она деньги швыряет! Моё наследство разбазаривает … Что моим детям после меня останется?! Пшик один. Сударыня! Я вам как охотнику хочу преподнести в дар вот это ружьё …. я просто не могу отпустить вас без подарка. Возьмите! – хозяин в припадке пьяного великодушия действительно протянул Римме охотничье ружьё.
– Я не возьму от вас подарка, сударь, потому что вы свою супругу мучаете.
– Не возьмёте ружьё? – удивился Барановский. – А хотите, я подарю вам этот дом с садом? А хотите большую пашню за Бугом – целых тридцать шесть десятин земли? Вы мне понравились, и мне для вас ничего не жалко…
– А вот вы мне противны! – отвечала Римма. – Прощайте.
Молча они вышли с Софьей Михайловной на улицу. Римма отвернулась, чтобы тётушка не видела её слёз.
Катя догнала их за воротами.
– Простите меня ради Бога за эту сцену, ничего не могла с ним сделать, – сказала она. – Таков уж он. А может, дело и не в нём. Может, это я такая сумасбродная.
– Катя, нет, дело не в вас, вы замечательная! Я очень вас уважаю за ваш труд, – отвечала Римма. – Я очень хотела бы быть похожей на вас.
– Нет ничего проще, – улыбнулась Катя. – Просто делайте то, что должно, и пусть будет то, что будет. Завтра я поеду на завод, мне нужно там оставить заказ на новый плуг. Составите мне компанию?
– С радостью!
Слёзы опять покатились по щекам Риммы. Ей стало больно за несчастную Катю, её детей, и она злилась на себя за то, что своими слабыми кулачками не могла поколотить этого мерзкого пьяницу, который, несомненно, заслуживал хорошей взбучки. Её не радовали больше ни солнце, ни ласковый ветер. «Какой несправедливый, ужасный мир вокруг нас! Неужели неизбежны эти постоянно причиняемые людьми друг другу страдания?» – подумала она.