– Сучка не захочет, кобель не вскочит, – замечал на это старый солдат Прохор.
В ту ночь дежурила Римма Михайловна. До утра она бегала от одного тяжёлого больного к другому, носила питьё и меняла набухшие от крови повязки. Утром, когда рассвело, она почувствовала, что у неё от ночной работы затекли ноги и жутко ноет поясница. Кое-как, придерживая руками спину, она выползла из перевязочной. Когда она вышла на свежий воздух, в глазах её рябило, в ушах стоял шум, как от морского прибоя. Римма прислушалась к окружающим звукам и поняла, что шумит у неё в голове. Вокруг было тихо, только из леса доносился изредка посвист птиц. Вражеская артиллерия молчала, пулемётных очередей тоже не было слышно. Нижние чины, как обычно, восстанавливали крепостные сооружения после обстрела. Они месили глину, катили тачки с кирпичами и носили вёдра с раствором. Два солдата прошли мимо Риммы. Они несли на плече бревно. Что–то заставило Римму присмотреться к ним. Один со спины показался ей очень знакомым. Вот он слегка повернул голову – и Римма ахнула: сходство со Степаном было поразительным. Вот только голова с проседью.
«Стёпа», – прошептала она и бросилась со всех ног к нему, придерживая руками подол, чтобы не упасть. Ноги её плохо слушались, она чуть не растянулась на мокрой глине. «Стёпа!!!» – закричала Римма во весь голос, испугавшись, что милый опять уйдёт, исчезнет, растворится в воздухе. На миг ей стало страшно: вдруг это только болезненное видение, галлюцинация?
Солдат оглянулся на её крик, и её сердце сразу упало: это был чужой, незнакомый человек.
– Что вы, сестрица? – спросил он с участием. – Вам худо?
– Нет, нет. Я ничего, – отвечала Римма.
Но ей действительно было худо. В её взгляде появилось что-то новое, отдалявшее её от людей, – это была глубокая, невысказанная тоска. На Римму было тяжело смотреть: постаревшая, похудевшая, истощённая не только физически, с беспокойным взглядом человека, ждущего беды. «Зачем я ещё жива?» – спрашивала она себя. – «У меня больше нет дома, мне некуда возвращаться. Мой папа со дня на день умрёт, и я об этом даже не узнаю. Я потеряла моего возлюбленного. Что у меня остаётся? Ничего. Моя жизнь кончена».
И она захотела умереть. Она стояла, опершись спиной о кирпичную стену форта, и чувствовала, как силы медленно убывают. Внезапно она поняла, что происходит с людьми, когда они стареют. «Как мало я раньше сочувствовала старикам», – подумала она. – «Ведь они тоже были когда-то молоды, и сильны, и влюблены. Постепенно сила уходит, сердце бьётся не так часто, но тело всегда помнит, каким оно было сильным, и душа всегда помнит, какой она была нежной, и сердце – каким оно было любопытным и как оно умело страстно любить. Но никому вокруг это уже не интересно. Старый человек – как прочитанная книга».
Синичка с жёлтым животиком невесомо села на её плечо и стала разглядывать её, смешно поворачивая свою белую головку в чёрной шапочке то влево, то вправо.
Римма смотрела на птичку как на чудо. «Милая, как ты выжила в этом страшном лесу? Интересно, о чём ты сейчас думаешь? Должно быть, считаешь меня большой птицей, только без крыльев. Но нет, что за вздор, ты думаешь о еде. Все птицы думают только о еде. А у меня должно быть несколько хлебных крошек в кармане». Римма слегка шевельнула плечом, чтобы запустить руку в карман, и синичка мигом улетела. Всё же хлебные крошки нашлись в кармане фартука. Римма кинула их на землю, и синичка тут же спикировала с дерева, схватила клювом одну и опять упорхнула.
Римма слегка улыбнулась и заставила себя вернуться в госпиталь. Как обычно, работа принесла ей успокоение. Ночью ей удалось немного поспать. Во сне она увидела своего папу молодым и большим, как добрая гора, а себя – крошечной девочкой, которая несётся ему навстречу. Папа поднял её над землёй, кружил по воздуху, что-то рассказывал и смеялся. Она смутно догадывалась, что спит, но ей было так хорошо во сне, что просыпаться не хотелось. «Лучше бы новый день не начинался», – крутилось у ней в голове.
Но новый день начался и принёс защитникам крепости новый сюрприз.
Ранним утром дежурный доставил в штаб безоружного немецкого офицера с белым флагом в руках. Его отвели в кабинет начальника штаба подполковника Михаила Свечникова[78]. Тот сразу же послал за комендантом крепости генерал-лейтенантом Николаем Бржозовским[79]. Немец был высокого роста, красив, широкоплеч, с вьющимися чёрными волосами. Он с интересом рассматривал скромную обстановку в кабинете начштаба, портрет императора на стене и был, казалось, совершенно спокоен. Как выяснилось, он до войны жил в России и потому очень прилично говорил по-русски.