До распределительного пункта оставалось совсем чуть-чуть. Римма торопилась. Она знала, что вот-вот болото кончится, тропинка выведет из лесу и упрётся в насыпь шоссейной дороги, затем нужно будет подняться вверх по насыпи, идти налево по шоссе около версты до ближайшей деревни, а за ней уже должны быть видны госпитальные палатки. Больше всего Римму беспокоил вопрос, как она будет втаскивать телеги на крутую насыпь. Она рассчитывала на помощь мужчин.
Как только лес посветлел и впереди между еловыми лапами показалась насыпь, до ушей Риммы долетела отрывистая немецкая речь. Она рывком уздечки остановила лошадь. «Должно быть, я ошиблась тропинкой и дала слишком вправо», – мелькнула мысль. Лошадь встала как вкопанная и покосилась карим глазом на Римму.
Никита, шедший чуть впереди, скинул винтовку с плеча, осторожно повернулся к Римме и дал знак рукой, чтобы она остановилась.
Римма повернулась назад и махнула рукой Прасковье Ефимовне, шедшей следом, требуя остановить вторую телегу.
Та сразу всё поняла. Римма шепнула ей:
– Впереди немец, поворачивайте назад.
– Тропинка узенькая, не развернуться, – зашептала в ответ Прасковья Ефимовна. – Лучше обождать.
– Правильно, пускай немцы проедут по шоссе, – решила Римма. – Передайте по цепочке дальше, чтобы ни звука.
Риммина лошадь замотала головой и захрипела.
– Молчи, милая, молчи! – шёпотом умоляла Римма и обхватила её за морду. Но лошадь, несмотря на сопротивление Риммы, вытянула шею и громко заржала.
Видимо, немцы на шоссе услышали её и сразу дали несколько выстрелов в лес, вслепую. Убедившись, что им не отвечают, они осторожно полезли вниз по насыпи. Это были немолодые, бородатые ландштурмисты. Впереди шёл солидный старший немец в пенсне, с аккуратным брюшком, с револьвером в руке и с короткой чёрной трубкой в зубах.
Никита выстрелил и, кажется, попал в кого-то, немцы в ответ дали дружный залп. Фельдфебель неловко закачался, как пьяный, и рухнул наземь.
Римма оказалась лицом к лицу с врагом и инстинктивно попробовала закрыть телегу собой. Но телега была слишком заметной целью, чтобы её скрыть.
Немец не без интереса оглядел Римму с её красным крестом на рукаве, но ничего не сказал и направился сразу к телеге.
– Na jetzt wird’s geschlachtet, meine Herren[82], – произнёс он, увидев беззащитных русских раненых, и приставил револьвер к голове одного солдатика.
– Nein, nicht![83] – закричала на него Римма и крепко схватила его руку с револьвером. Рука немца дрогнула, и он не попал в цель. У него за спиной пронзительно завизжала женщина, кажется, Александра Игоревна. Немец в пенсне обратил свой взор на неё, но в ту же секунду щёлкнул винтовочный выстрел, и враг свалился наземь. Затрещали новые выстрелы сзади – это начали отстреливаться солдаты охраны, шедшие в хвосте колонны.
Немцы открыли ответный огонь. Их было много – они стали обходить санитарный обоз с флангов, и, где лёжа, а где прячась за деревьями, методично расстреливали охрану. Вот упал молодой, безусый прапорщик. Следующая пуля прошила солдатика. Раненые, способные держать в руках оружие, заняли круговую оборону под телегами. Немцы стреляли метко, и сопротивление слабело с каждой минутой. Наконец, немцы обнаглели и в открытую, цепью пошли вперёд, примкнув штыки.
Римма поняла, что ещё немного и всё будет кончено.
Она выскочила из-под телеги навстречу немецкой цепи, повернулась к своим и завопила: «Солдаты, за мной!» С этим криком она бросилась на немцев. Все раненые, у кого ещё были силы держать оружие, отозвались на её крик – схватили, кто что может и бросились врукопашную.
Никто не заметил в угаре боя, как Римма рухнула на мшистую землю и сильно ударилась лицом о корягу. Но не лицо у неё болело – её разрывала страшная боль в животе. Она чувствовала внутри острый железный крюк – он, как гарпун, впился в левый бок и не отпускал. Не веря, что это конец, она попыталась приподняться, упираясь обеими руками в землю. Её легкое тело оказалось на этот раз непривычно тяжёлым. Руки дрожали. Когда Римме удалось оторвать себя от земли, и она уже пыталась подогнуть под себя колено, чтобы встать на ноги, боль острой бритвой резанула её живот ещё раз, и она упала без сознания. Солдаты подбежали к ней, попытались уложить на спину и перевязать, но было уже поздно.