Рабочие в грязных фартуках и рукавицах показали Кате, как найти мастера. Женщины долго плутали в дыму между большими раскалёнными печами и кучами угля. Когда же мастер был найден, Катя к своему удивлению обнаружила, что он здоровается с Риммой, как со старой знакомой. Меркулов – а это был он – предложил барыням посмотреть, как рождается металл. Впервые в жизни Римма видела, как мерцающая огоньками лава льётся по жёлобу в чан, точно густое красное масло. Меркулов, однако, простой демонстрацией не ограничился: он засучил рукав, сунул руку по локоть в расплавленную массу, около которой даже дышать от жары было трудно, и вынул обратно руку целой и ничуть не обожжённой. Это привело и ту, и другую гостью сначала в ужас, но сразу затем в настоящий восторг, особенно впечатлительную Римму.
– Но как, как ты это делаешь? – не уставала она спрашивать Меркулова.
Тот только смеялся в ответ. Видимо, он знал какой-то секрет своей огненной магии, но не собирался открывать его. Катя попросила его показать им весь завод. Её и Римму всё интересовало:
– Где покупается уголь? По какой цене за фунт? Как устроена доменная печь? Зачем этот длинный крюк в руке у рабочего?
Меркулов предложил женщинам подождать немного до обеденного перерыва, после чего провёл их по всем цехам, не забывая всё подробно комментировать, а потом направился вместе с ними в казармы показать, как живут рабочие.
В большой казарме Римма обнаружила тот же смрад и полумрак, разве что было не так жарко, как в цеху. Тусклые керосиновые лампы освещали помещение. Кругом стояли столы, за ними сидели рабочие. Слева – печка с котлами, в которых что-то дымилось. Оказалось, щи. Приказчик разливал водку из деревянной посудины. К нему толпились мужики, в грязных рубахах и опорках на босу ногу. Каждый получал по стакану водки, тут же опрокидывал его в себя и отходил в сторону.
Меркулов предложил барыням попробовать щей, выдал им две алюминиевые тарелки и посадил за стол. Мужики подвинулись и с любопытством посматривали на барынь. Меркулов сам налил дамам щи, руками разломил кусок говядины и покрошил им в тарелки мелкими кусочками. Римма проголодалась и набросилась на еду.
– Ишь, как хрямкает, – одобрительно сказал старичок с бородкой клинышком. – Любо-дорого смотреть.
– А тебе завидно, ворона дохлая? – засмеялись рядом с ним.
– Своих зубов нет, погляжу хоть, как другие едят, – вздохнул дед.
После еды Меркулов повёл женщин на второй этаж по широкой деревянной лестнице. Наверху от стены до стены тянулись длинные ряды трёхъярусных сосновых нар. Некоторые из них были заняты, на них отдыхали рабочие, закончившие смену. У большинства лица были нездорового, землистого цвета. То сверху, то снизу раздавался хриплый кашель.
– Работа вредная, – объяснил Меркулов. – Дышим металлом. Оттого многие квёлые делаются.
– Можно мне поговорить с ними? – спросила Римма.
– Отчего же нельзя? Валяйте, – согласился Меркулов.
– Голубчик, зачем ты тут лежишь, в этом смраде? Зачем тебе не выйти подышать свежим воздухом после смены? – спросила Римма ближайшего к ней рабочего. У него были больные глаза, казавшиеся очень большими из-за чёрных подглазин. Определить возраст его было трудно, ему можно было дать и двадцать, и сорок лет.
– Ходить тяжело мне, барышня, – тихо отвечал рабочий. – Нутро всё болит. Я лучше тут полежу.
– Может, тебе надо в больницу, к доктору? – пожалела его Катя.
– Дохтур скажет, что надо лечиться. А хозяину больные не нужны. Я лучше так.
– Он пропивает всё жалование, – махнул рукой Меркулов. – Откуда у него деньги на доктора возьмутся?
– А семья у тебя есть? – спросила Катя.
– В деревне осталась жинка с ребятишками.
– А читать ты, голубчик, умеешь? – продолжала Римма.
– Грамоте мы не учёны. – отвечал рабочий. – Была тут одна бабёнка, ходила к нам по вечерам книжки читать. Сказку «Про четырёх работников» читала. И газеты разные приносила. И ещё объясняла нам, что капиталисты нас мучают, чтобы капитал себе наживать. Говорила, что нам объединиться против них нужно.
– Эх, хороша была бабёнка, – сквозь зубы процедил сосед рабочего и щёлкнул языком. – Вот с такими ляжками. Жаль, что больше не ходит.