Двадцать первого августа 1914 года рядовой Иван Иванов прибыл в распоряжение санитарной части 8-й армии во Львов. Накануне драгуны из дивизии генерала Каледина[25] первыми въехали в этот вражеский город. Оказалось, что противник оставил Львов без боя за день до этого, теснимый по всему фронту объединёнными усилиями 8-й армии генерала Брусилова и 3-й армии генерала Рузского. Теперь же узкие городские улочки были запружены казаками, связистами, штабными работниками. Кони ржали, автомобили гудели клаксонами, офицеры ругались и шумели, требуя пропустить их вперёд.
Автомобиль какого–то генерала встал посреди улицы, перегородив всем дорогу. У него была проколота шина. Самого генерала в автомобиле не было, зато там был его толстый краснощёкий денщик. Пока шофёр возился с колесом, генеральский денщик стоял рядом и спокойно курил, поплёвывая под ноги. Казак-вестовой напирал на него грудью лошади и кричал: «Сойди в сторону, фанфарон, дай дорогу!» Но денщик с небрежно–презрительным видом, которому научился у своего начальника, спокойно отвечал ему: «Но-но, посоветую тебе убрать от меня свою клячу, а то я за себя не ручаюсь! Много вас развелось сынов Дона, мать вашу…»
Вестовой прошёлся по родственникам денщика по материнской линии, но испугался применить нагайку и стал объезжать его по узкому тротуару. При этом он наткнулся на санитаров, несших на носилках раненого. Вестовой из упрямства не захотел пропускать носилки, хотя понимал, что не прав. Санитары в ответ тоже не постеснялись в выражениях, потому что целый день распределяли раненых по жилым домам, были голодные и злые, а полевые кухни ещё не подоспели. Бедному вестовому пришлось плюнуть и вернуться назад, чтобы объехать затор по соседней улице.
Беспорядок усугублялся тем, что в Австрии в отличие от России было принято левостороннее движение, и русские возницы и шофёры не знали, по какой стороне дороги им следует ехать. Все штабные начальники стремились скорее обустроиться на новом месте, заняв лучшие помещения. Они возбуждённо кричали и размахивали руками, веля денщикам и ординарцам разгружать подводы и заносить вещи. За штабными подтягивались строевые части, пехота и обозы. На телегах везли тяжелораненых, их нужно было как можно скорее разместить в частных домах и в городских больницах перед отправкой в тыл.
Сам город был чист и аккуратен, никаких разрушений не было, так как он не подвергался обстрелам. Все магазины, рестораны, кондитерские были открыты, а жители встретили русские войска хотя и настороженно, но не враждебно. Хозяйки магазинчиков улыбались военным, надеясь на хорошую выручку, а местные девушки в тот день особенно придирчиво оглядывали себя перед зеркалом.
Штаб 8-й армии въехал в роскошное трёхэтажное здание в стиле барокко, скрытое за массивными коваными воротами и известное под названием Дворца наместника. Пока начальник штаба армии генерал Ломновский[26] и генерал-квартирмейстер Деникин[27] бегали по этажам Дворца, делая необходимые хозяйственные распоряжения и отбиваясь от просителей, командующий армией Алексей Алексеевич Брусилов в парадном зале принимал депутатов от городского управления. В зале были представлены все слои львовского общества: тут были униатские и католические священники, раввины, судьи, чиновники патентного ведомства, промышленники, торговцы, ремесленные рабочие, профессора, студенты, был даже один вагоновожатый из трамвайного депо. Все они подобострастно и с некоторым беспокойством смотрели на русского генерала.
Брусилов встал из-за стола, энергичной, пружинистой походкой подошёл к депутатам и объявил им:
– Господа! Для меня в данное время все национальности, религии и политические убеждения каждого обывателя безразличны. Это всё дела, касающиеся мирного обихода жизни. Теперь война, и я требую от всех жителей одного условия: сидеть спокойно на месте, выполнять все требования военного начальства и жить возможно более мирно и спокойно. Наши войска мирных жителей трогать не будут, а все товары, покупаемые у них, будут немедленно оплачиваться русскими деньгами по курсу, установленному Главнокомандующим. Заявляю, однако, что уличённые в связях с австрийской армией или совершающие враждебные действия в отношении русской армии будут немедленно предаваться военно-полевому суду. Если жители смогут выполнить эти простые требования, никакой контрибуции на город я накладывать не буду.