Командующему 8-ой армией Юго-Западного фронта генералу Брусилову приходилось иметь дело со всеми категориями и раскладывать пасьянсы из той колоды карт, которая у него была. Далеко не все были хороши: наряду с хорошими картами, в колоде хватало и чванливых тузов, с болезненным самолюбием которых ежечасно приходилось считаться, и ограниченных валетов, не умеющих исполнить самое простое приказание, и пугливых шестёрок.
Отношения с соседями и с начальством складывались непросто. Командующий фронтом генерал Иванов[29] проявлял вялость, малодушие и при этом болезненную зависть к полководческим талантам своих подчинённых (это были качества, которые воспитала в нём недоброй памяти японская кампания). Генерал Рузский[30] в результате ряда интриг присвоил себе имя единоличного покорителя Львова. Вражда и соперничество между командующими армиями постепенно нарастали. Никто не хотел думать о соседях, и каждый старался урвать лавры победителя себе, независимо от истинного положения дел. Но пока дела шли хорошо, славы с грехом пополам хватало на всех.
Между тем Главнокомандующий русскими армиями Великий князь Николай Николаевич форсировал наступление на запад. Он был военным до мозга костей, знал и любил свою армию, и та платила ему взаимностью. Но Николай Николаевич был по природе чрезвычайно горяч и нетерпелив, как истинный кавалерист, и вдобавок первые победы русского оружия совершенно его окрылили. Он приказал армиям Юго-Западного фронта перейти Карпаты и двигаться к Кракову, чтобы с ходу взять эту австрийскую крепость. Он думал о том, чтобы помочь союзникам-французам на Западном фронте, а для этого требовалось оттянуть на себя максимальное количество войск противника. К несчастью, он переоценил русские силы. Его мало смущало то, что наши коммуникации растягивались на сотни вёрст, по пути следования войск повсюду нужно было оставлять гарнизоны прикрытия, уменьшавшие ударную силу армии, а потери от непрерывных боёв были столь велики, что никакое пополнение не могло их восполнить даже частично. Но даже то пополнение, которое приходило, было очень плохо обученным и не готовым к бою. Вновь прибывавшие солдаты из запасных полков умели только ходить строем, да и то кое-как. Требовалось немало времени и сил для боевой подготовки новых солдат в учебных командах. Унтер-офицеров для учебных команд в свою очередь остро не хватало, так как многие из них пали в боях.
В это самое время Николай II, находясь в превосходном расположении духа, посетил ставку главнокомандования в Барановичах. Чтобы немного развеяться, он пожелал осмотреть несколько боевых дивизий, но не знал каких. Военный министр Сухомлинов помог ему выйти из затруднения:
— Я взял бы на себя смелость предложить Вашему Величеству посетить Осовец[31]. Ваше Величество не пожалеет: это настоящая боевая крепость, она только что выдержала бомбардировку и отбила атаку немцев.
– Владимир Александрович, а ведь это свежая и вполне удачная мысль, – с восторгом согласился царь.
Он испытывал нечто вроде туристического зуда. Как и всякий добросовестный путешественник, он захотел придать мероприятию лёгкий оттенок авантюры и даже опасности для своей жизни.
– Я хочу, чтобы решительно никто в Ставке, не исключая Главнокомандующего, не знал о нашем плане, – заявил царь. – В тайну будут посвящены только двое придворных: вы и Воейков[32]. И больше ни одна живая душа!