– А Её Величество?
– Я же сказал «ни одна живая душа»!
– Но государыня путешествует вместе с Вашим Величеством, как мы ей объясним…
– Не знаю, придумайте что-нибудь.
– Но мы должны хотя бы телеграфировать в Осовец, чтобы они успели подготовиться.
– Я запрещаю вам телеграфировать, мой визит должен стать радостной неожиданностью для защитников твердыни, что-то наподобие награды за проявленную ими храбрость!
Тут Сухомлинов понял, что спорить бесполезно и дал слово хранить тайну. Даже два автомобиля были заказаны им в Белостоке в целях конспирации якобы для товарища военного министра, и в самый последний момент.
В Белосток царский поезд прибыл ещё до рассвета. Когда к Сухомлинову на перроне подошёл заспанный полковник и доложил, что заказанные автомобили прибыли, из вагона вышел государь.
– Я намерен ехать с вами! – громко сообщил царь с довольным и таинственным видом. Тем самым он дал своему военному министру знак, что операция началась, и необходимость хранить тайну отпала. Сухомлинов в ответ наклонил голову и заговорщески улыбнулся левым краешком рта. Впрочем, стоявший на вытяжку полковник даже и не пытался вникнуть в суть разговора, так как до этого не смыкал глаз три ночи подряд и теперь просто спал на ходу. На единственный вопрос государя, где он раздобыл такие плохонькие автомобили, он испуганно пробормотал:
– У жидов реквизировали, Ваше Величество, – и захлопал глазами.
В действительно маленький и неудобный кабриолет уселись Сухомлинов с государем, в другой Воейков и ещё двое из императорской свиты – князь Орлов и Дрентельн. Погода стояла дивная, как на заказ. Хрустально-голубое небо не было омрачено ни единым облачком, и ласковые лучики осеннего солнца нежно падали на хутора, поля, леса и болота. Журавли клином уходили на юг.
– Вот она, золотая русская осень! – повторял государь, со счастливой улыбкой указывая Сухомлинову рукой на берёзовые перелески с трепещущей жёлтой листвой. По воздуху летали золотые паутинки, называемые в народе «русалочьей пряжей». Министр не отвечал, но в знак согласия всякий раз почтительно кивал с той же заговорщеской кривой улыбкой, с которой стоял на перроне.
Безо всякой охраны и предупреждений оба автомобиля довольно скоро проехали пятьдесят четыре версты и совершенно неожиданно, как снег на голову, явились в пострадавшую от огня противника крепость. Внутренние постройки были сильно повреждены, крыша церкви пробита снарядом. Солдатики в пыльных и рваных гимнастёрках, некоторые с забинтованными руками и головами, трудились, как муравьи. Одни ворочали тяжёлые бетонные плиты, обрушенные взрывной волной, из последних сил пытаясь их приподнять, другие сгребали лопатами обломки кирпичей, третьи грузили их на подводы, четвёртые, наоборот, сгружали с подвод пахнущие сосной доски. Комендант бегал между разрушенных стен, придерживая тесак, и ругался на чём свет стоит на начальника сапёрной полуроты, который не успел закончить строительство нового форта до немецкой атаки. Начальник сапёров бегал за ним, не зная, что отвечать. Обвинения были несправедливы, и оба это отлично понимали, но комендант был в отчаянии, и ему нужно было излить на кого-то свои чувства.
Заметив Сухомлинова – высокого, лысого старика в генеральском мундире, комендант и начальник сапёров вытянулись в струнку. На идущего следом царя они поначалу не обратили внимания, поскольку тот носил погоны полковника и к тому же был мал ростом. Но когда Сухомлинов представил им гостя, оба побледнели. Царь глядел на обоих с искоркой веселья в глазах. По команде коменданта трубач немедленно протрубил сигнал к общему построению, и на площади выстроился весь гарнизон крепости.
Весьма довольный эффектом, произведённым своим неожиданным появлением, царь сказал:
– Я хочу выразить всем господам офицерам, присутствующим здесь, а также нижним чинам горячую благодарность за их подвиг во имя нашего святого Отечества и царствующего дома Романовых…
После этого государь замолчал, не зная, что дальше сказать. Все стояли навытяжку, затаив дыхание, и ждали продолжения речи. Но её не было. На плацу царила мёртвая тишина. Было слышно, как с ближайшего болота, тяжёло и громко хлопая крыльями, прямо над крепостью полетели две жирные утки. Тогда военный министр прервал затянувшуюся паузу: