– Это оттого, что здесь зимы очень снежные, но не очень морозные, – сказала Римма. – А вы знаете, я читала одну книгу, в которой написано, что русский народ в стародавние времена появился именно отсюда, с этих самых Карпатских гор.
– Вот чудеса! – удивился Ботало. – Неужто мои предки прямо тут овец пасли?
– Это вполне может быть. История знает много случаев переселения народов, – поддержал Римму усатый прапорщик по прозвищу Заратустра (он даже в походе много читал, оттого и получил такое прозвище). – И Римма, безусловно, права, что наши предки действительно были карпатскими горцами. Но это было задолго до христианских времён. Да и русских тогда не было, а был один большой славянский народ.
– Понятно, отчего чехи пачками сдаются в плен, – заметил угрюмый солдат. – Чуют родную кровь – не хочут в нас стрелять.
– Да, чехи – это наши братья, – поддержала Римма, – но и почти все остальные народы в Карпатах тоже. Возьмите тех же гуцулов. Какие у них чудесные сказки! Я намедни ночевала в большой избе, вон в той, на южном склоне. Там в семье дети малые. Мальчика зовут Иванко, девочку Маричка. Девочка такая забавная, она рассказала мне сказку - не сказку, словом, легенду про одного юношу, жившего в этих краях много лет тому назад. Юноша полюбил девушку, а она полюбила его, и они хотели пожениться, но жизнь их разлучила. Юноша ушёл на заработки, а когда вернулся, то узнал от соседей, что его девушки нет в живых – она, переходя горную речку, поскользнулась и упала, и её унесло течением. Сами видели, какие тут реки – упал и пропал. Он отыскал труп девушки, убедился, что она умерла, и в отчаянии ушёл высоко в горы, чтобы не слышать шума проклятой воды. Потом прошло время, он тосковал, но всё-таки женился на другой. Но жена его не любила, и он её не любил, и он ушёл от неё в лес. И вдруг однажды в лесу ему встретилась его умершая девушка - нявка.
– Что такое нявка? – не понял Ботало.
– Нявка – значит утопленница. Ну, русалка по-нашему. Нявки очень опасны, как и наши русалки, они юношей ведут в самые гиблые места, откуда нет возврата. Но он пошёл за ней, она ласково с ним говорила и держала его за руку. Она ласково смотрела на него, и он чувствовал, что любит её так же, как прежде, и пошёл за ней. Вдруг она приложила палец к губам и исчезла. И тут из леса вышел чугайстыр.
– А это ещё кто? – усмехнулся Заратустра.
– Это такой добрый лесной дух, он большой и мохнатый. Если он поймает нявку, то тут же разрывает её в клочья. Таким образом он защищает людей от нявок. Но наш юноша на сей раз был вовсе не рад чугайстыру. Он боялся за свою любимую. «Где нявка?» – спросил чугайстыр. «Нет тут нявки, и не было», – соврал ему юноша. «Что будем делать? Давай потанцуем?» – предложил чугайстыр. И они начали танцевать вприсядку, до упада, как умеют только гуцулы. Юноша дал время нявке уйти на безопасное расстояние – он танцевал до тех пор, пока чугайстыр не упал в изнеможении и не уснул. Тогда он потихоньку пошёл в лес и опять услышал голос своей любимой. Она звала его из лесной чащи. Он шёл на голос всё быстрее, ломая ветки под ногами, не разбирая дороги, и, наконец, побежал сломя голову – и упал в пропасть, прямо в ущелье, по дну которого текла бурная река. И разбился насмерть.
– Любовь безумит, – проворчал угрюмый солдат. – Не нужно ему было слушаться нявки, остался бы живой.
– А я не согласна, и я его понимаю, – возразила Римма. – Любовь – это самое прекрасное чувство. Пусть даже она так заканчивается. Он спас свою любимую от чудовища и умер счастливым. На что ему нужна была жизнь без любви?
– Да, любовь, как огонь, согревает нас и освещает наш путь, – задумчиво проговорил Заратустра и подбросил полено в огонь. Костёр затрещал и брызнул искрами.
– Давно мы дома не были, – мечтательно сказал Ботало. – Я бы домой пришёл, разулся, да сразу на полати залез. Спал бы на них три дня и три ночи беспробудно. Где она, в какой стороне наша Россия?
– На полати ты не скоро ещё полезешь, – отозвался Заратустра. – Не можем мы больше жить по старинке, на полатях, как наши отцы. Что-то сломалось в природе. Может, от того что двадцатый век начался? Все народы вдруг встали и пошли меняться местами, одни с запада на восток, другие с востока на запад, и мы вместе с другими. Ищем своё место, меряемся силами, бродим по чужим землям.
– Это всё проклятая война виновата, – пробурчал угрюмый.
– Это значит, что силы в нашем народе много, – поправила Римма, – раз его понесло куда–то. Слабый народ никуда бы не пошёл.