Варвара сразу поняла, кто перед ней. Лицо мужчины было скорее отталкивающим: длинные и плохо расчёсанные тёмные волосы, чёрная и густая борода, высокий лоб, большой нос, мясистый рот. Но самым главным в Распутине[46] были, конечно, его глаза. Взгляд его голубых, как лён, глаз был пронзительным и ласковым, манящим. В этом загадочном взгляде она разглядела отблески огня, горевшего внутри этого странного человека. Но что это был за огонь – небесный свет или адское пламя? Это был вопрос.
Старец Григорий скользнул своим огненным взором по царю, по Фредериксу и остановился на Варваре.
– Я тебя раньше здесь не видел, – сказал он ей довольно грубо. – Ты пришла с тайной целью. Зачем ты здесь?
– Исповедоваться у вас, святой старец, – смущённо пробормотала Варвара, опустив глаза. Ей было одновременно лестно оттого, что Григорий сразу обратил на неё внимание, и неприятно оттого, что он это сделал так прямо и грубо. Даже Его Величество не удостоился приветствия или хотя бы улыбки старца.
– Ступай за мной. Я там тебя исповедую.
Варвара смущённо извинилась, поклонилась царю и вышла, вслед за Григорием. По глазам царя она прочла, что он ничуть не осуждает её за окончание разговора и скорее обиделся бы, если бы она осталась. Григорий почти бежал по коридору, делая размашистые неровные шаги и не оглядываясь назад. В тёмной комнате, в которую Варвара вбежала вслед за старцем (он не пропустил её вперёд), мерцала лампадка под образами. На столе Варвара заметила недопитую бутылку мадеры и какие-то объедки. На всех стульях и диванах была разбросана дурно пахнущая, давно не стираная верхняя и нижняя одежда старца.
– Погляди, какая рубаха, – ворчливо произнёс Григорий и небрежно поднял с пола двумя пальцами расшитую золотом льняную рубаху без ворота, огромного размера. – Это мне старуха подарила. Сама вышивала…
Варвара с ужасом поняла, что речь идёт об императрице Александре Фёдоровне.
– А ты хорошенькая, – осклабился старец, бесстыдно и внимательно разглядывая Варвару с ног до головы. – Признавайся, зачем пришла ко мне? Из любопытства, поди?
– Я пришла искать поддержки у вас, – произнесла Варвара, собравшись с духом, – потому что моё сердце разрывается от несправедливой и чудовищно кровавой войны, которой не видно конца. Мне больно видеть страдания миллионов солдат.
– О, это прямо моими словами! Святая Русь взывает о помощи! – откликнулся Распутин возбуждённо каким-то волнующим, глубоким голосом и взмахнул длинными руками, как дирижёр. – Слишком много мёртвых, раненых, вдов, сирот, слишком много разорения, слишком много слёз. Подумай о всех несчастных, которые боле не вернутся, и скажи себе, что каждый из них оставляет за собой пять, шесть, десять человек, которые плачут. Я знаю деревни, большие деревни, где все в трауре. А те, которые возвращаются с войны, в каком состоянии! Господи Боже! Искалеченные, однорукие, слепые! Это ужасно! Ещё двадцать лет на русской земле мы будем пожинать только горе. Мы ещё так далеки от конца наших страданий. Мы ещё увидим потоки крови и море слёз.
– Святой старец…– начала было Варвара, когда Григорий замолчал.
Но тот оборвал её:
– Зови меня просто Гриша.
Варвара в изумлении замолчала и смотрела прямо в глаза Григорию. За дверями послышались шаги и мужские голоса.
– Ты мне нравишься, – продолжил старец Варваре. – Я хочу тебя исповедовать. Но здесь не удобно. Приходи завтра обедать в одиннадцать ночи к банкиру Манусу, на Фонтанку. Я буду там.
С этими словами Григорий бесцеремонно вытолкал Варвару из комнаты и быстро пошёл, почти побежал по коридору, громко стуча сапогами.
Варвара в изумлении смотрела ему вслед, не зная, как понимать всё произошедшее.
В назначенный час Варвара явилась на Фонтанку.
Слуга в позолоченной ливрее отворил перед ней двери одного из самых роскошных домов Петрограда. Первое, что она увидела в этом доме, был старец Григорий. Он лежал пьяный, с полуспущенными штанами прямо на ковре посреди гостиной, раскинув ноги и руки, как морская звезда. Одна нога его была в сапоге, другая босая. В руке он держал бутылку. Вокруг старца полусидела, полулежала стайка вызывающе накрашенных девиц, очевидно, проституток, в кружевных нижних юбках. Варвара замерла у входа, не зная, что ей дальше делать. Первым её порывом было выйти вон. Старец, однако, сразу заметил её приход, приподнялся на локте, потом встал и нетвёрдой походкой направился к ней, не выпуская бутылку из рук.