Разделавшись со 2-й армией Самсонова, немцы сразу же двинулись на 1-ю армию Ренненкампфа. Последний вовсе не торопился спасать своих погибающих соседей во время битвы при Танненберге, дабы лишний раз не рисковать своей успешной карьерой. За это он и поплатился: победоносное наступление его армии быстро переросло в беспорядочное отступление, с огромным количеством убитых и раненых с русской стороны.
Полковник Домбровский несколько дней не спал, обремененный невероятной, невыносимой работой. В последнюю минуту им был получен приказ от командующего Ренненкампфа взорвать какой-то мост после перехода через него немцев. Полумёртвый от усталости, он не вполне точно понял смысл приказа и взорвал мост до перехода его неприятелем. Генерал Ренненкампф призвал полковника Домбровского и приказал ему застрелиться, что тот и исполнил.
Но Степан Яковлев и его сослуживцы не знали всех этих подробностей. До них доходили только противоречивые и мрачные слухи о наших неудачах.
В тот роковой вечер их было шестеро в сторожевом охранении. Двое стояли на часах, а четверо – Степан, Иван, Яков и Митюха – сидели в халупе и при свете керосиновой лампы играли в карты. Степан не любил карты, считая это пустым занятием. Он больше любил мастерить: только что сделал медную кружку из гильзы от снаряда и обдумывал, как бы сделать медный кофейник. Мирно потрескивали поленья в печи. В кастрюле варилась курица, которую только что поймали и ощипали. Ночь была тёмная. Иван как раз сдавал карты, когда за окном послышался какой-то шум. Сидевшие в халупе замерли и прислушались.
Спустя мгновение треснул выстрел, и сразу со всех четырёх сторон завизжали пули, со всех окон со звоном посыпались осколки стекла. Одна попала в лампу и разбила её вдребезги. Солдаты разом повалились на пол, опасаясь шальной пули. Халупа погрузилась во тьму, только видно было, как по печке мелькают струйки света с улицы, из электрических фонариков. Четверо окружённых в халупе притаились под окнами, боясь высунуться. Самому храброму из них это было не по душе. Иван с криком «Эх, была - не была!» схватил свою винтовку, выскочил из дома и стал прорываться к лесу, работая штыком. Вслед ему захлопали выстрелы. Удалось ли ему убежать – Степан так никогда и не узнал. Ободрённые его примером, оставшиеся трое товарищей тоже схватили винтовки и бросились вдогонку, но передний из них Яков упал, в темноте зацепившись за порог, а Степан и его товарищ Митюха попадали на Якова. Сразу же кто-то с быстротой молнии обхватил их сзади за плечи и за горло, поднял, отнял оружие и связал руки за спиной. Степан не видел, кто это был и даже не знал, сколько было врагов. Обезоруженные и растерянные, они стояли втроём перед немецкими разведчиками. Широкие нерусские штыки больно упирались прямо в их животы. Их повели куда-то гуськом, освещая впереди тропинку электрическими фонариками, почти без слов, толкая в спину штыками. По пути они запнулись о неподвижное тело своего часового.
– Куда нас ведут? – вполголоса спросил Яков у Степана.
– Дальше солнца не сошлют, – пробурчал тот.
Пленных привели в деревню, развязали и велели войти в двухэтажный каменный дом, освещённый со всех сторон сильными электрическими фонарями. На фасаде дома висел германский флаг. Несмотря на поздний час, перед домом наблюдалась большая активность – бегали туда-сюда военные с бумагами, сюда же подъезжали повозки и автомобили. У дверей стоял часовой с примкнутым штыком. Степан догадался, что это штаб. Его, Якова и Митюху ввели в дом и затолкали в комнату с маленькими окнами, ярко освещённую электрической лампочкой под белым абажуром. Первый, кого они увидели, это был стоящий к ним спиной высокий русский офицер. Вокруг него сновало несколько немцев. Один из них сорвал с шинели русского серый погон. Под ним блеснул золотой. Другой немец тут же сорвал второй погон. Остальные стали срывать золочёные пуговицы с шинели и отодрали кокарду с фуражки.