ГЛАВА 10. НЕЧАЯННАЯ РАДОСТЬ
Желая окончательно выдавить русских из Восточной Пруссии, в декабре 1914 года германские стратеги решили нанести сильный отвлекающий удар в направлении Варшавы, до которой оставалось не более пятидесяти вёрст по прямой. Падение Варшавы для русских было подобно кошмарному сну, так как означало потерю контроля над Польшей. Германское командование, не мешкая, приступило к исполнению своего плана и начало наступление в районе реки Равки и левого притока Вислы Бзуры, обозначив, таким образом, удар на Варшаву. На этом участке фронта между Бзурой и Равкой, протяжённостью всего несколько десятков километров, в декабре 1914 развернулась небывалая кровавая бойня, в которой нашли свою погибель десятки тысяч людей с обеих сторон.
Степан и Михаил целый месяц шли к своим. Идти было очень трудно: всюду сновали жандармы, разъезжали кавалерийские пикеты, везде были расклеены объявления, что за укрывательство русских военных виновные будут расстреляны, а их имущество конфисковано. И всё равно во многих польских деревнях находились сердобольные жители, которые давали беглецам и приют, и пищу. Отогревшись у печки, они благодарили хозяев и шли вперёд, в снежную, опасную мглу. Там, где не давали приюта, приходилось ночевать в лесу. От волков залезали на деревья, от голода грызли твёрдую, как камень, кору. Когда до линии фронта оставалось всего тридцать вёрст и невдалеке уже слышалась канонада, они наткнулись на сплошные проволочные заграждения. На них повсюду были расклеены объявления на польском и русском языках: «Всякий, кто будет найден в этой полосе без специального разрешения, будет предан суду как шпион». Как они знали от местных жителей, немцы выгнали вон население всех прифронтовых деревень. В этой тридцативёрстной полосе не было никого, кроме немцев. Отощавший, измождённый Степан вопросительно посмотрел на Михаила. Еле стоявший на ногах Михаил утвердительно посмотрел на Степана. Впереди маячила смерть, но назад дороги не было. Поддерживая друг друга, они двинулись вдоль колючей проволоки, нетерпеливо щупая её глазами, на каждом шагу проваливаясь в снег.
Они вышли к своим у маленькой деревеньки Гумин на реке Равка, в центральной Польше. Они каким-то чудом обошли все немецкие посты, ночью нашли проход через проволочные заграждения и попали в расположение 98-го пехотного Юрьевского полка. Русский часовой в папахе и с бородой, похожей на веник, то ли спал, то ли грезил, стоя опираясь на винтовку. Михаил и Степан с трудом растолкали его. Он не хотел пробуждаться. Когда же они, наконец, привели его в чувство, он сначала страшно перепугался – шутка ли: два живых немца прямо перед тобой – и стал одними побелевшими губами шептать молитву. Но постепенно он успокоился, заметив, что они без оружия, и решил, что они хотят сдаться. Эта мысль его ободрила. Он передёрнул затвор винтовки и грозно закричал на них: «Вперёд, нехристи, шевели лыжами!»
Через пару минут они были уже в блиндаже начальника полка, который сам пожелал их видеть.
– Ваше высокоблагородие, поручик Пухачевский и унтер-офицер Яковлев по вашему приказанию явились, – отчеканил Михаил и по неписаному правилу стукнул каблуком о каблук.
– Являются только черти во сне, – беззлобно ухмыльнулся пожилой седовласый полковник. – Садитесь, выпейте чайку с нашими офицерами. Мне доложили, что вы долго пробыли в плену?
Офицеры внимательно слушали их рассказ, особенно про побег. Они смеялись, хлопали беглецов по плечу, расспрашивали снова и снова о подробностях их чудесного спасения. Кто-то налил ему и Пухачевскому водки в алюминиевых чашках. Земля и небо поплыли перед глазами Степана. Он глупо улыбался и попробовал рассказать про Якова, но язык его уже плохо слушался. Ему плеснули ещё – он заглотнул залпом и погрузился в тёплую, счастливую дремоту.