В глазах собеседника блеснул азарт, брови поднялись.
— Ну, этого кто не знает.
— Вот, другое дело. Коваленко, повернулся на эзотерике, шаманы там, тотемы, ну вся эта модная мишура. И поехал крышей настолько, что держит свои финансы здесь на квартире, ну типа духи его защищают. Деньги в коробках лежат, а дверь вообще можно ногой выбить, хлипкая.
— Тема точная?
— Он сюда шамана из Америки приволок, дед весь день плясал в коридоре как ненормальный, весь этаж закурил до астмы. Соседи на него со злости и капнули, ну и человечек из его близких тоже подтвердил, уже по линии Рамиля.
Третий утвердительно закивал.
— Ну что мужики, с фартом?
— Погнали.
Семен достал из кармана тонкие резиновые перчатки и пачку черного перца, которым он собирался сбить со следа полицейских собак. Группа двинулась вперед, но тут же остановилась. На полу, в том месте, где еще недавно догорал уголек брошенного в спину окурка, блестела монета. Семен отложил в карман перчатки и подошел ближе.
— Дес-ти-ни. Похоже, американская монета, мужики.
— Баба в короне. Доллар вроде. А как он тут оказался?
— Может Коваленко обронил. Да какая разница? Старшие как говорят? Вору перед делом деньги найти, это на удачу.
Семен схватил монету пальцами и отпрянул, по ладони побежала струйка крови. Две капли упали на пол, второй моментально подставил ладони и затер кровь на бетоне ботинком.
— Ты что творишь, найдут же.
— Да нормально, Лень, мы его сейчас вот.
Вокруг небольшой раны на пальце туго затянулся носовой платок, который моментально пропитался кровью. Сверху Семен натянул резиновую перчатку.
— В карман, в карман руку положи. Обессилел что-ли?
Второй схватил монету за ребра пальцами, так что они побелели, потянул на себя и вскрикнул. Его ноготь остался прижат ребром доллара. Медленно тонкий багровый ручеек нарисовал узор на бетоне.
— Я не понял, вы что устроили? — теперь уже третий кричал так, что его голос разнесся эхом по дому, — Рамиль сказал, серьезные люди, а вы зафармачили весь этаж, да нас через полчаса найдут, да вы же труха, кто из вас объясняться будет с людьми?
Он сделал шаг к Семену и замахнулся для удара, когда в его бритый затылок прилетел тяжелый мясистый кулак.
— Кто труха, сука?
От удара шапка улетела в сторону, а тело бессильно опустилось на бетонный пол. Мужчина тяжело выдохнул, из его носа тонкой струей полилась жидкость, почему-то прозрачная с редкими вкраплениями крови.
— Ты переборщил. Лимфа пошла.
Семен, прошедший не одну уличную драку, понимал, что для их подельника это конечная остановка. Леня убрал в карман кастет и прохлопал карманы лежащего. Документы, немного наличных, перчатки, нож «Белка».
— Переборщил, уберусь.
Он подхватил тело за ворот курки и волоком утащил его за мусоропровод. Теперь со стороны казалось, что человек просто переборщил с выпивкой и рухнул в углу, справляя нужду. Семен изо всех сил размахнулся и пнул доллар носком ботинка, мелкий кусок подошвы отлетел в сторону и срикошетил от стены как резиновый мячик. Они сильно наследили и все из-за проклятой монеты.
Он опустился на колени и попытался схватить ее двумя руками, но она никак не поддавалась. Злоба переполнила его до краев, он сжал зубы и сердито зарычал, из его рта на серебряную даму закапала слюна. Леня присел рядом.
— Дай, дай попробую.
Он раскрыл нож и упер его лезвием в серебряное ребро. Пластиковая ручка угрожающе затрещала, но монета не поддавалась.
— Малолетки, наверное, на клей прилепили, суки, найду передушу.
Четыре руки щупали острые ребра доллара, капали кровью на пол и оставляли на серебряном рисунке рваные багряные полосы. Нетерпеливые пальцы искали хотя бы мелкую щель под серебряным неровным кругом, вдоль кромки гулял возбужденный нож. Монета перестала быть символом, в какой-то момент она стала целью, все остальное вокруг стерлось и исчезло. Семен повторял про себя присказку про фарт и скреб ее пальцами. На пыльный пол летели остатки резиновой перчатки и гнутая, как древесная стружка, кожа.
Леня оттолкнул подельника и начал водить ножом по поверхности монеты, поцарапал профиль женщины, которая теперь, казалось, едва заметно улыбалась. Тяжело дыша, Семен сел на пол и взглянул на свои пальцы — длинные рваные розовые полосы, как только он оторвал руки от монеты, моментально закровоточили. Но теперь капли не имели значения, монета заняла все пространство в его сознании, он видел, как нож Лени вгрызается в центр крохотного серебряного диска и чувствовал, как под его глазом вспыхивает пульсирующая кровавая рана. Он потянулся снова, нож отскочил и прошелся по его пальцам, монета как будто сдвинулась. Какая-то обида села комком в груди, как жаба, поднялась до горла, перекрыла дыхание.