Современная псевдомузыка, заполонившая радиоэфир, тоже насквозь заполнена ударными. Но она заставляет вспоминать не о взлетах духа, а о современных кухарках, управляющих государством, и о некоторых их них, кто как-то не вошел в число управляющих, а пишет с той же гениальностью музыку, наполняя эфир кастрюльным грохотом, либо аранжируют ее, при этом еще и что-то варят и жарят в объектив телекамеры, пуская слюнку, вряд ли съедобное.
Михалычу приходится на уроках говорить день за днем, с утра до вечера о писателях и поэтах, прославивших Отчизну, порой завидуя ребятам, которые впервые откроют основополагающие книги, над вымыслом слезами обольются и будут до колик хохотать над Гоголем.
А я уж не могу так посмеяться, поскольку все смешное уже прочитал, а нового под луной ничего нет. Приходится заниматься самообслуживанием.
В лесу у Ладоги
Мой дом — моя крепость, а у меня ниже 40 градусов крепость не опускается.
На другой день с Михалычем и Татой втроем отправились в роскошный приладожский лес, который подступает к самому их дому. Я все еще Магаданом брежу. Там тоже лето подкатило. Во всяком случае, живая природа в виде моего кота кейфует, катается на спине, да и сам я распечатал наконец-то форточку. Вот и молодая докторша говорила, что настала пора, когда многим ее пациентам не надобятся таблетки от депрессии, даже можно пригасить эйфорию, чтобы избавить от ломки.
Решили дойти до Ладожского озера. Минут двадцать пути. Блаженные дни, начало отпуска, сколько еще предстоит увидеть, ощутить и купить!
Хорошие трехмерные виды, воздух, солнышко, небо яркое, с зеленцой — от елок и сосен. Из-за обилия кислорода зрение будто бы проясняется, цвета приобретают пастельную нежность. Для фотосъемки на пленку «Кодак» лучше не придумаешь. Деревья и трава здесь зеленее, чем в Магадане, без черного фона кислородной недостаточности.
Лес поет. Сколько песен написано о деревьях, те будто бы знают об этом и ведут мелодию на все лады, а душа моя им подпевает. Под окном стоит, качаясь, горькая рябина, мечтает к дубу перебраться. Сережка ольховая. Где-то на сопках багульник цветет, кедры вонзаются в небо. То березка, то рябина, куст ракиты над рекой. Клен ты мой, опавший. В лесу родилась елочка. Шумел кишмиш. Голова кругом идет.
Белая карликовая ворона, воронкой внутрь, села на белую карликовую березку. Ювелирная работа природы.
Казанские исследователи утверждают, что знаменитая песня «Во поле березка стояла» написана поэтом Ибрагимовым, а уж потом стала русской народной. В Татарии есть памятник той березке. Вот и Александр Матросов, закрывший амбразуру вражеского дзота своим юным телом, вроде был татарином. От настоящей гласности не скроется ни один факт.
А в Уфе спустя полвека нашелся мальчик, тоже Матросов, Андрюша, с девятого этажа упал и, пока летел вниз, за антенны хватался. Отделался легкими переломами и уже через месяц встал с больничной койки. Непостижимая уфология. Цветок сирени, четыре лепестка — как два знака бесконечности. Люблю я полынь, она мне вермут напоминает. Осока, дай мне сока! Зверобой, во мне зверя не убей. Чай из мелиссы, его обожает милиция. Хорошо также с нею молиться.
Дорога в лесу с отличным покрытием. Те, что на колесах, едут из самого Питера на выходные, палатки ставят, спят под гудение Комаров. Лесные дары поспели. Грибы-ягоды. Некоторые по лесу на «Ниве» так далеко забираются, что дичь стреляют от колеса. Не дай Господь, друг друга поубивают. Тата недолюбливает автолюбителей и охотников и зареклась стать автовладелицей. На самом деле она не различает цвета. Из духа противоречия представляю, как бы она купила мужу мотоцикл.
Не тратя даром времени, по дороге размышляю и на отвлеченные темы. Древняя формула «в чистом поле» нуждается в поправке. Где смерь найдешь чистое, не замусоренное битыми бутылками, окурками и собачьими отходами поле? И чтобы на нем конь не валялся. В пальто. Вообще-то здесь лес чище, чем думалось. Не успели его изгадить вконец, поскольку эти места будто бы были под финнами. Они — народ культурный, куда ему до наших по размаху удали! Там людей мало, и они не ведают, как можно, сняв голову, по волосам не плакать и любую трудность шапками закидать. Рядом Швеция. Построила без боев шведский социализм: все население поставили к стенке — шведской, для гимнастики.
А вот уж слышится собственный внутренний голос, как отрывок из радиопьесы: «Вы не можете проводить здесь танковое сражение, что поле — частная собственность. Предъявите для начала согласование с экологической полицией и МАГАТЭ, ПАСЕ, ОБСЕ, Минздравом».