Пришлось похожее подбирать с помоек. Одна энергичная дама ломом долбила мусор на полу: так все слежалось: газеты склеились пылью лет, словно цементом. Плюс продукты жизнедеятельности пяти кошек, а на животных гения, за неимением у него детей, природа отдыхала. При жизни не давал убирать, вот и накопилось. А жил он долго, хотя и не очень счастливо. В квартире осталось пять телевизоров, будто для каждой кошки, подаренный приемник с военного корабля и бобинный магнитофон: пленка порвалась на отрезки с палец длиной. А книги зазеленели, заплесневели, даже как бы забродили дрожжевым брожением и набрали небольшой градус, как у рислинга. Три тысячи томов, а по санитарным нормам, чтобы не задушили человека, дозволяется в два раза меньше.
Жизнь идет. Все путем. Время не убивается, а усыпляется хлороформом. Путем поглощения меньшего срока большим. Даже упоминание о музее-квартире деятеля вызывает усмешку у некоторых продвинутых горожан. Ведь собственно квартиру, какая была при жизни, мемориальная мало напоминает. То была берлога старого холостяка-неформала, не любившего выносить сор из избы и недолюбливающего слово «мусор», и она могла бы соответствовать, будь на то высшая воля, мемориальному музею бомжизма и бичизма, и таких квартир в Магадане полно. Он пел? Ну и что? Все мы горазды петь, как и пить.
Михалыч от таких воспоминаний покрылся испариной. Больно уж не соответствовали они официальной точке зрения. К счастью, тут, как бог из машины, появляется сестра жены Михалыча (Ю о'кей, елки-палки в колеса?), возвращает его в колею действительности и улаживает инцидент с мертвым телом.
Михалычу невольно вспомнился магаданский патологоанатом, который недавно стал академиком, и на пике популярности подвигает магаданцев омолаживаться с помощью травок, произрастающих в экологически первозданной примагаданской местности. Варенье варит из молодых побегов хвойных деревьев.
Михалычу не хватало просветленного взгляда медика.
Градообразующий град
Чтобы огород цвел и плодоносил, надо удобрять его пеплом друзей
Тата, к сожалению, отсутствует: напуганная мужниным телефонным звонком, в порыве защитить любимого человека выехала навстречу, и они неминуемо разминулись. Пока ехала, многое передумала и перечувствовала, перестрадала. Привиделось ей, что Михалыча приняли по ошибке за киллера и подложили деньги, чтобы совершил заказное убийство. Надо посмотреть, нет ли в той денежной пачке фотографии, которую можно принять за заказ. И это при том, что она все еще ничего не знала о трупе.
Тем временем события на месте происшествия развиваются своим ритуальным чередом. Вызваны «Скорая помощь», милиция. Обе бригады приезжают, делают, что надо, а кого не надо, не трогают.
Коварная мысль заползает по утомленному позвоночнику Михалыча, холодя: а ведь на месте убитого мог быть он. Может, кто-то из подопечных словесника не поступил в институт и нанял киллера, а юг сработал на двойку с минусом? В большом городе и двойников больше. Кстати, в художественной литературе тема двойников недостаточно отражена.
В следующую секунду он понял, что силовая версия не выдерживает критики, только случайность правит миром. Еще секунда, и у него от усталости лопнет голова. Авиаперелет Магадан – Санкт-Петербург на самом деле выматывает нервную систему и даже эмоционально устойчивых людей выводит из устойчивого равновесия.
Тем временем телевизор передает оперативную сводку об убийствах. Застреленный носит фамилию Орлов, а подозреваемый работает фотороботом, кличка Ленский Расстрел. Особые приметы: пистолет с глушителем и сам глухонемой, по инвалидной квоте. Михалыч готов поклясться страшной клятвой, что где-то видел прототипа данного фоторобота. Невольно лезет в карман, перебирает пачечку денег, находит фотографию и быстро прячет. Это же его портрет.
Так не бывает, — шепчет Михалыч и вдруг ощущает себя как бы вновь народившимся. Второй раз за день. Немотивированное счастье наполняет, бодрит, и вот уже, кажется, через миг он пойдет вприсядку на проспект клеить телок: знаете ли, милая девушка, кто такая Катюша Маслова? Какой у вас род занятий? Вы же из десятого Б?
Род? Женский. Кстати, — невпопад замечает будущий студент, спутник барышни, — теперь бутерброд не падает маслом вниз, он падает маргарином вверх. Маргарин очень легкий. Гори, гори, мой маргарин.
Почему-то, когда уходишь в отпуск, резко тупеешь. Ну и феноменально длинные сутки получаются, 32 часа, когда летишь с востока на запад. А когда домой возвращаешься, они уменьшаются на восемь часов.