И вот теперь под желто-красными листьями рябины мы вдвоем и с нами бабушка стояли и молча смотрели на неизвестно зачем воскресшего надувного крокодила. Вне всякого сомнения, это был тот самый зверь, которого Алька когда-то попробовала пробудить к жизни. Бабушка, явившаяся вслед за нами с единственным и твердым намерением наподдавать дежурных затрещин, потому что мы уродились такими ленивыми и непослушными, разглядывала поверх очков то, что, судя по всему, ее сильно удивило. Хотя, пожалуй, удивить нашу бабушку способен был разве что ананас, взошедший на клумбе, где были посеяны маргаритки.
Глупая грязная морда с обведенными черным глазами в свою очередь таращилась на нас, являя собою памятник ребячьему легкомыслию. Но главное – из-за спины морды торчали два небольших, круглых, ярко-зеленых уха.
- О! А! - немедленно выразилась Алька, как всегда точнее некуда. – Это же выросли мои семечки!
Арбузики были мелкими, но выглядели аппетитно. Им оставалось подрасти еще чуть-чуть, и тогда можно было бы с чистой совестью проверить, имеется ли там внутри та самая розовая мякоть, ради которой обычно и разводят арбузы.
Бабушка поджала губы и, усмехнувшись куда-то в недра своего необъятного фартука, решительным шагом направилась в сторону колосящейся картошки и, словно немой укор, торчащей в ее зарослях лопаты.
- Придется, вам, бездельникам, познакомиться с облепихой. Не бросать же ТАКОЙ урожай.
Еще она привычно пробурчала что-то типа «умники», «мелочь злодейская» и все в таком роде. Но мы-то с Алькой знали, что она тоже не горит желанием ехать в город, где делать ей нечего, разве что сидеть у окна и вязать нам носки, которых и так уже накопилось по три пары на каждого. Мы с Алькой переглянулись, и прочитали в глазах друг у друга совершенно одинаковую, ничем не прикрытую радость.
- Справимся мы с этой облепихой!
- Что нам, привыкать, что ли к тяжелому дачному труду!?
Конец