— Не уходите, посидите со мной еще чуть-чуть, — попросил он ее внезапно.
Рестораны и изыски, творимые нанятым поваром, не давали ощущения уюта, а теперь, как он понял, и ощущения дома. Лера (любовница) не готовила, максимум варила кофе и делала бутерброды с шоколадной пастой, а вот так, чтобы она ждала его, перед этим наготовив борща — никогда. Обычно они шли куда-то или ели то, что наготовил Виктор.
— Нет.
Рыжая выскользнула из-за стола, взмахнув волосами, забранными в высокий хвост. Вообще, она выглядела уставшей, но при этом была безумно хороша. Разрумянившаяся, с блестящими глазами и улыбкой, что освещала ее лицо, вытаскивая наружу, таящийся в душе свет.
— Уберу посуду, налью нам чаю, а потом вернусь к вам. Вы согласны подождать меня так долго?
Олег кивнул, но подумал о том, что с удовольствием усадил бы ее к себе на колени, а потом поцеловал, завершив день куда более логичным образом, чем распитие чая пусть даже и в такой приятной компании.
Но этого делать было нельзя.
Таня много рассказывала о сыне и совсем ничего не говорила о муже. Она ни разу не упомянула его имя в этих рассказах, хотя, по логике вещей тот должен был принимать участие в воспитании ребенка, совместном времяпрепровождении. Его не было. Совсем. Не то, чтобы Олега не устраивало это обстоятельство… Слушать рассказы о мужиках привлекающих его женщин никогда не входило в сферу его интересов. Но конкретно это дало основательную пищу для размышлений. Что-то случилось в их семье. Ее осторожность и дистанция тому подтверждение.
— Если только так, — проговорил Олег, мелькнув взглянув в появившееся перед глазами декольте. — Учтите, вам не удастся скрыться.
Он поднялся следом за ней, забрал из ее рук тарелки и направился к мойке.
— О! — протянула она, с таким удивлением, что он обернулся и увидел изображенную яркими губами букву. — Вы что делаете?
Олег мыл посуду. Две тарелки, две ложки и зеленая доска из «Ikea», на которой еще сохранились остатки мелко порубленной зелени. Ему надо было чем-то занять себя, а не думать о ней в эротическом ключе.
— Даже не попросите покрутиться?
— Если только вы сами этого захотите.
Он еще раз оглядел ее, задержав внимание на обтянутых джинсами бедрах, но она только цокнула в ответ и отвернулась, едва взявшись за чайник. Олег продолжал мыть, не глядя на посуду, а на открывшуюся картинку. Если Бог создает прекрасное, то этим стоит любоваться. Иначе, зачем?..
— Где вы научились чистить картошку?
Олега повеселил этот вопрос.
— Думаете обеспеченные люди совсем не приспособлены к жизни?
Татьяна в ответ подавилась смешком, и он понял, о чем именно она подумала. Чертов соус!
— Еда предназначена для того, чтобы ее есть, а не плюхать на лицо.
— А я и не плюхаю, а наношу, — откликнулась она, повернувшись.
Олег даже не подумал, чтобы отвезти взгляд. Он давно уже не мальчишка и не стесняется выражать свой интерес самым прямым и бескомпромиссным образом.
— В следующий раз поедем в город вместе и вы купите нормальные средства по уходу.
— И стану пугать вас своим видом? В них ведь расхаживать надо, а я практически всегда под вашим присмотром. Буу!
Сказала она напоследок и вернулась на свое место. Это шкодливое «буу» позабавило его и рассеяло заботы настоящего. Хотелось быть здесь и сейчас, не размышлять о проблемах, не искать виноватых и не о том, что скоро придется возвращаться обратно.
— А как вы управлялись с теми?
— Пока была в душе, — ответила она просто. — Наносишь и занимаешься всем остальным, с тканью такое не пройдет.
Олег покачал головой. Как разговор о пресной субстанции вдруг взял и свернул к яркому образу принимающей душ женщины?
— Я служил в армии и, как и все бывал на кухне, — ответил он на ее прошлый вопрос, выключив воду и протерев мойку губкой, выбросил ее в висящий а крючке пакет с мусором. — Ну и вопреки вашим представлениям обо мне я родился не с золотой ложкой в руке.
Стоило отвлечься и подумать о чем-то менее сексуальном. Иначе, не далеко до банальных домогательств или юношеского пробуждения в мокрых трусах.
— И кем же были ваши родители?
— Мама была учительницей. Отец работал гравировщиком в АлРоса. Когда он умер, мы переехали к родне в Москву. Мама всегда считала, что Якутия не то место, где стоит растить детей, но хорошие заработки отца удерживали их в Мирном.
Он рассказал ей все. О переезде. О крошечной кладковке, в которой они жили пока матери не удалось устроиться дворничихой и урвать причитающуюся (по тогдашним временам) квартиру над каморкой с инвентарем. О своем увлечении радиоаппаратурой, а потом, сменившей ее компьютерной техникой; об окончании школы, о поступлении в институт, о работе на заводе в чине «принеси-подай» и о перестройке, даже о работе на рынке и «толкании» левого товара из-под прилавка, первом салоне сотовой связи, отжавшим его бандитах, заплатившим за перспективный бизнес неплохие, но все же малые (как он понимает сейчас) деньги.