— А вот о фартуках мы не подумали, — сказал Крымов. — И о шапочках тоже.
— Зачем вам халат, Андрей? Вы же не собираетесь открывать этюдник? Я бы очень удивилась.
Холмогоров неторопливо приближался к воротам. У высокого поджарого старика было худое лицо аскета и пронзительный взгляд.
— Кого-то он мне напоминает, — заметил Крымов. — Инока?
— Николая Рериха он вам напоминает, — ответила девушка, — когда тот обосновался в Гималаях. И шапочка у того была точно такая же. Вернее, у этого как у Рериха. Косплеет старец классика.
Холмогоров подошел к калитке.
— Ну здравствуйте, молодые люди, — подозрительно вымолвил он, оглядывая гостей. — Вас двое. Или я ошибаюсь?
Крымов и Кассандра переглянулись.
— Двое, — кивнул детектив. — Не ошибаетесь.
— А мне говорили только про одного человека. — Старик кивнул на молодую гостью: — Про нее. Вы — Кассандра?
— Я — Кассандра, начинающая художница. Андрей Петрович — мой наставник, — призналась та. — Не отпустил меня одну в горы, да еще перед грозой. А мы печенюшки к чаю привезли. Шоколадные. И бутылку «Кагора».
— Ладно, не гнать же мне вашего наставника. Тем более с печенюшками, — усмехнулся Холмогоров и отворил калитку. — Да еще с бутылкой «Кагора». Проходите. — Они вошли во двор. — Только из-за моего доброго отношения к Инессе Львовне — не люблю экспромтов. И гостей тоже.
И вновь двое переглянулись: строгим был старичок.
— А вы, Андрей Петрович, кто по специализации? — помогая себе клюкой, спросил Холмогоров.
— Он портретист, — ответила за «наставника» Кассандра.
— Благородное занятие, — одобрил старик.
— И очень увлечен тем же художником, что и вы, Семен Александрович, — добавила девушка.
— Я увлечен многими художниками, — через плечо заметил старик.
Они уже подходили к крыльцу дома.
— Щукиным, — подсказала Кассандра. — Загадочным Наумом Евграфовичем.
Холмогоров обернулся к гостям чересчур живо для старика.
— Серьезно? Почему? Малоизвестный провинциальный художник. Зачем он вам?
Крымов искренне пожал плечами:
— Моя ученица уже вам сказала — сверхзагадочная личность. Пытался разобраться в его картинах, в нем самом, и все время мозги в кучу. Может, не доходит до меня что-то?
— Бывает, — с усмешкой кивнул старик, поднимаясь на крыльцо. — Прошу в дом.
Стены этого дома на три комнаты, самая большая из которых представляла мастерскую, были плотно увешаны картинами. Тут открывались волжские пейзажи с просторами и горами. Техника что-то напоминала: первый план — четкий, насыщенный и яркий; второй — в легкой сизоватый дымке, третий — совсем бледный, прочие растворялись на горизонте.
— На картины Рериха похожи, — заметила Кассандра и тотчас увидела, как Холмогоров поднял брови. — Простите, если что-то не то сказала. Умалила вашу индивидуальность.
— Да нет, то самое. Я короткое время учился у Святослава Рериха, повезло, так что вы угадали, огненная девушка с редким именем. Пророческим. Чаю?
— Хотелось бы, — кивнула Кассандра. — К печенюшкам.
— Сделаем. Он у меня на травах.
— Котик, — кивнула она.
На диване растянулся огромный серый котище. Он спал. Правда, один глаз приоткрылся, когда вошли гости, но ничего интересного он в них не рассмотрел и вновь ушел в дрему.
— Агни, — представил его хозяин. — Мой старый друг.
Пока хозяин готовил чай, Крымов, усевшись в кресло, наблюдал за котом и размышлял, как ему построить диалог с этим необычным художником. Такого с ходу в оборот не возьмешь и лапши на уши не повесишь. Тут нужен особый подход. В это время Кассандра обходила дом и смотрела картины.
— Вот это да! — у одной из них, в широком коридоре, воскликнула она.
Подобно тому, как у Николая Рериха среди его ярких русских или гималайских пейзажей вдруг возникало полотно с необычным персонажем, возможно, мифологическим, будто шагнувшим в реальный мир из ирреального, так и на картине Холмогорова журналистка разглядела нечто ее взволновавшее.
— Это же он, тот старичок! Глядач!
За ее спиной почти одновременно оказались оба — и Крымов, и Холмогоров. Причем старик успел за молодым гостем. Девушка восторженно смотрела на полотно — на картине был изображен у расселины в скале древний старичок в серой робе с капюшоном, он хитро и мудро улыбался.
— Откуда вы знаете, кто это и как его зовут? — подозрительно и с интересом спросил Холмогоров.