– Что тебя беспокоит, милый? – прямо спросила я.
– Камень в квартире не нашли.
– Куда же он делся?
– Следователь предполагает, что Анна стояла затылком к улице, опершись спиной о подоконник. Булыжник угодил ей в череп и упал вниз, на тротуар.
– Следовательно, он во дворе.
– Нет, вспомни, ты же у них была в гостях, окна их квартиры выходят на шумный проспект.
– Хочешь сказать, орудие убийства вообще не нашли?
Иван Васильевич развел руками.
– Оперативники не сразу поняли, что нужно искать на улице. Лишь через день начали обшаривать окрестности и ничего не обнаружили; мало ли куда делось орудие убийства: его могли унести дети, замести дворники, мусорщики.
– Послушай! – вдруг осенило меня. – Насколько я помню, апартаменты Лени находятся на последнем этаже, это пентхаус.
– Да, – согласился Иван Васильевич, – и что с того?
– Значит, угодить в затылок Ане тяжелым предметом случайный прохожий не мог, – терпеливо объясняла я ход своих мыслей, – я плохо представляю себе человека, способного кинуть булыжник на столь внушительную высоту. Это должен быть исполин.
– Угу, – промычал супруг.
– Следовательно, надо обратить внимание на соседний дом, в особенности на те окна, которые расположены на одной линии с квартирой Сергеева. Я почти на сто процентов уверена, что убийца находился в том здании…
– Солнышко, – ласково прервал меня Иван Васильевич, – ты рассуждаешь прямо как начальник нашей службы безопасности, у него сложилась точь-в-точь такая же версия. Маленький нюанс: прямо за высоткой, в которой живет Леня, шумит оживленная магистраль, а за ней поле. Никаких близстоящих зданий там нет.
– Забавно, – удивилась я, – получается, нечто возникло из ниоткуда, убило несчастную Аню и пропало в никуда.
– Вот я и подумал, – не обращая внимания на мое замечание, продолжал Иван Васильевич, – может, ты поможешь? Милиция не намерена заниматься этим делом, висяк ментам не нужен. Они уже оформили происшедшее как несчастный случай и умыли руки. Но мне Леня не чужой, я хочу узнать правду, найти убийцу и покарать его.
– Мало найдется на свете людей, для которых слово «дружба» не пустой звук! – восхитилась я.
– Наша служба безопасности начала собственное расследование, но понимаешь, душенька, сотрудники ее – бывшие милиционеры, манеры у них соответственные, – объяснял муж, – суют удостоверение под нос, сдвигают брови, раздувают щеки… Не всякий человек захочет откровенничать с ментами. Ты уже пару раз выполняла для меня деликатные поручения, выручи и сейчас.
– С огромным удовольствием, – подскочила я на стуле, – я живу лишь для того, чтобы служить тебе.
– Ты умная, наблюдательная и в придачу симпатичная, миловидная женщина, походи, потолкайся на месте преступления, загляни в булочную, поднимись к Лене в квартиру, вырази от нашего имени соболезнование Елизавете, – проинструктировал меня Иван Васильевич, доедая последний эклер.
На следующее утро я, надев элегантный, но скромный костюм, вошла в булочную, где некоторое время назад подвернула ногу Лиза, сделала пару шагов и с легким вскриком осела на пол.
– Ох ты, господи! – испугалась симпатичная толстушка, стоявшая за прилавком. – Что же вы так неосторожно.
– На плитке поскользнулась, – прошептала я, продолжая сидеть, – ой как больно!
– Встать можете? – забеспокоилась продавщица.
– Попытаюсь, – пробормотала я.
Из подсобного помещения выглянула еще одна девушка.
– Лика, что случилось?
– Да вот, опять покупательница упала, – зачастила Лика, – ну скажи, Катюха, че нам делать?
– Говорили же заведующей, – начала злиться Катя, – покрытие скользкое!
– У вас часто тут люди травмируются? – спросила я, делая попытку подняться.
– Давайте помогу, – захлопотала Катя, – потихонечку, вот так, осторожненько… сюда, в кабинет… Уф! Садитесь! Хотите чаю?
– Не откажусь, – улыбнулась я, – очень испугалась, вдруг ногу сломала, но раз иду, значит, кость цела!
– А я-то как перепужалась! – затрясла головой Катерина. – Я тут пару недель назад в такую передрягу влипла. Представляете, пришла женщина и свалилась!
– У вас и впрямь скользкая плитка, – согласилась я. – Что, бедняга ногу сломала?
– Сумела встать, – тараторила Катя, – но, видно, ей совсем плохо было, пришлось мне ее домой провожать. Поднялись в квартиру, а там… труп!!!
– Мама!!! – прижала я руки к щекам. – Не может быть! Настоящий?
– Кровищи полно, – начала живописать ситуацию собеседница, – жуть и мрак! Потом меня в ментовку таскали. А я чего? Ничего! Чуть сознание не потеряла! Держу духи и стою в оцепенении.