-- Пестовать - это холить всё и лелеять, -- ответил Ладун, посмотрел на Глашу и добавил: -- Заботиться обо всём, что есть в мире.
-- А вы тут живёте? - спросил Гоша.
-- Нет, по птичьим гнёздам ночевал, у мышек жил. Да меня всякая тварь лесная привечала. - Ладун вздохнул. - А здесь мой друг покой нашёл. Вот, вчера заглянул, увидел, что и о нём вы позаботились.
-- Покой нашёл - это умер что ли? - спросила Глаша.
-- Нет, он ни жив и не мёртв, хранил его здесь до лучших времён.
-- А кто он? - Тут уже и Гошу одолел интерес.
-- Домовой. Вот, что от него осталось. - Ладун достал кулёчек. -- Когда тот домина, в котором вы сейчас живёте, строился, Домового краном повредило. Я и изладил ему этот домик, изгнаннику несчастному. Где ж это видано - домового калечить? С тех пор тому, кто строился, в новом доме покою не стало. Съехал. Сдаёт разным людям, вот как вам, -- сказал Ладун.
Он развернул кулёчек, и ребята увидели разорванную ватную игрушку - голова с копной волос отдельно, туловище с ногами в лаптях отдельно.
-- Так его же починить можно! - сказала Глаша. -- Взять и пришить голову.
-- Шить не умею, -- признался Ладун. - Только верёвочку-потешку для младенца сплести могу.
-- Так это вы моей сестрёнке забаву по вкусу нашли? - удивилась Глаша. - А я думала... Спасибо большое-пребольшое! Теперь Дашка спокойнее стала. Кто ж знал, что она у нас физкультурница, что ей тренировки нужны. А мы её качали да игрушки совали под нос.
-- Всякое дитя сначала нужно узнать, а потом уже забавлять, - наставительно сказал Ладун. - Что ребёнка, что мышонка.
-- А птичка... птичка, которая песенки Дашке поёт? - с надеждой спросила Глаша.
-- Так это я насвистываю, -- засмеялся Ладун.
-- Давайте Домового. Меня мама шить научила, -- сказала Даша.
-- Бери. А если его в доме оставишь да молочка в блюдце нальёшь али кусочек пирога дашь, так он тебе послужит, -- сказал Ладун.
-- У нас родители... как их... забыл... -- сказал Гоша.
-- Атеисты, или неверующие, -- подсказала Глаша. - И врачи к тому же. Если увидят, могут рассердиться.
-- А Домового никто не видит, -- засмеялся Ладун. - Только он всё в хозяйстве видит и помогает во всём. Коли хозяин лекарь - клиентов привлечёт для пущего заработка.
Ладун завернул кулёчек и подал Глаше. Посмотрел на них ярко-синими глазами и сказал:
-- Поведайте деду Ладуну о своей тоске-печали. Я же вижу, что беда у вас.
-- Беда, дедушка, настоящая беда, -- сказала Глаша.
И ребята, перебивая друг друга, поведали Ладуну историю про Гульку.
-- Не знаем, где искать её, -- сказал Гоша и скривил губы.
-- Она, наверное, думает, что мы предатели, -- сказала Глаша и заплакала.
Она девочка, ей простительно.
Ладун нахмурился и ответил:
-- Знаю я Гульку. Хорошая она, заботливая. Взял бы в помощницы, но не по нашему Лесному Уставу такое. Каждый своё дело знать должен. Мой вам совет: забудьте про Гульку, иначе попадёте в большую беду.
-- Мне мама читала книжку, когда я ещё сама букв не знала. В ней написано: мы в ответе за друзей. Или как-то похоже. Мы хотим выручить Гульку, даже если придётся попасть в беду, -- сказала Глаша.
Глаза Ладуна засветились ярко-ярко.
-- Ну тогда слушайте, -- начал он. - Гулька на самом деле обменница, которых кикиморы подкидывают людям вместо их детей. Она всё умеет, что положено кикиморам: в лесу морок навести, утянуть человека в болото. Может наслать на дом горе, разорить хозяйство. Но она родилась с человеческим сердцем, поэтому вреда никому никогда не причиняла. Наоборот, тянулась к людям, хотела им помочь.
-- Как же она могла родиться с человеческим сердцем, если мать - кикимора, а отец - банник? - спросила Глаша. - Такого не бывает.
Ладун ответил:
-- Кикимора может прикинуться девушкой. И если молодец глупый и правду видеть не может, то женится на кикиморе.
-- А банник? - спросил Гоша.
-- Банники почти всегда добрые и тоже людей не обижают. Если в бане грязь не разводить, скот не резать, не ругаться и брагу не пить, банники пользу приносят. Людей потешают, девам суженых приваживают, -- ответил Ладун. - Даже если не поверил, что Гулька его дитя, всё равно от неё не отказался бы. Дело в том, что банники - кочевой народец. Не живут весь век при одной бане.
Так вот, чада, Гулька сразу убежала от своей матери. Нарушила Лесной Устав. Жила по разным избам, пока не прогоняли. Не было ей ничего хорошего от тех, кому она служила.
Беда в том, что Устав она нарушила дважды.
-- Как? - спросили ребята хором.
-- Она убила свою мать, -- печально ответил Ладун.
-- Не может быть! - резко сказала Глаша. - Вы же сами сказали, что она хорошая.
-- Не спеши, дева, дай слово молвить старшему, -- сурово ответил Ладун. - Кикиморы могут наслать на человека болезнь. И Гулькина мать, у которой после убежавшей дочки ещё сотня обменников была, обернулась странницей, стала жить в доме одной доброй женщины, тянуть из неё здоровье. А Гулька женщину пожалела, да и высыпала горшок угольков на одежду странницы. Кикимора тотчас стала сама собой, погналась за Гулькой.