- Не далее, как вчера я припомнил пророчества Терезия.
- Напомните, о чем речь, и что вас, уважаемый сиан, в пророчествах заинтересовало?
- Недаром календарь ведет отсчет дней со смерти пророка, - продолжал магистр, - "пятьсот лет воины Четырехрогого будут властвовать на Даэле, унижая человеческое достоинство и разрушая государства. Пока не явится небесный купол и демонов не изгонят навечно во мрак". Вчера группу подозреваемых в верности Четырехрогому я велел направить к призрачному куполу. Из семи человек один умер. Без пыток и выбивания признаний. Шестеро не пострадали и их отпустили.
- Без пыток и очищающего костра? - удивился настоятель.
- Каково население Таланы?
- По последней церковной переписи, около тридцати тысяч.
- За месяц от пыток умерло более ста человек. Через год-другой, в результате ваших великих усилий, Талана опустеет. Известно ли вам, уважаемый сиан, что одновременно в трех государствах церковь озаботилась борьбой с темными силами? Как думаете, в чем причина? Каждому магистру, и мне в том числе, приснился вещий сон. Нам явилась посланница Творца, которая напомнила о пророчестве и рассказала о демонических браслетах.
- Кстати, о демонических вещицах, дорогой сиан, - сказал настоятель, поднимаясь из-за стола, - вчера монахи принесли одну такую. Скоро служба начнется, но это рядом, не желаете посмотреть?
Мужчины вышли в храмовый коридор и спустились по каменной лестнице в подвал. В стенах которого имелся ряд железных дверей. Настоятель подошел к крайней двери, достал из кармана рясы ключ и отомкнул навесной замок. Снял со стены факел и открыл дверь, осветив небольшое помещение. У противоположной стены они увидели сундук, занимающий едва ли не половину комнаты.
Настоятель Бужар открыл крышку и достал из сундука черную куртку с золотыми пуговицами.
- Эта куртка горшечника, - сказал он, - единственного из подозреваемых, скончавшегося под куполом.
- Куртка знатная, кожа качественная и прошита аккуратно, стежок к стежку. Видно, мастерица старалась.
Присмотревшись, магистр заметил, что снизу, ввозле полы, куртка в нескольких местах была продырявлена.
- Вот-вот, - подтвердил настоятель, заметив его взгляд, - это не зверек какой царапал. Монах Дуан, изо всех сил наносил удары сначала ножом, затем мечом и, наконец, топором. Обратите внимание, сиан, прорехи столь малы, что почти незаметны. Дуан, между прочим, одним ударом может оторвать таргу голову. Не иначе, куртка пошита из кожи демона. В такой одежде и кольчуга не нужна.
Он вывернул куртку и сказал: - Изнутри она красного цвета, уверен, ее во время черного обряда окропили кровью невинных младенцев.
- Я вижу, куртку можно носить наизнанку, - заметил магистр. За долгую жизнь ему не попадалось столь странной одежды. - Надо предупредить монахов, чтобы хватали всех, у кого такие куртки, черные или красные. И пусть продолжают искать демонские браслеты.
- Я уже позаботился об этом, - сказал настоятель, укладывая куртку в сундук, - отправил несколько отрядов по дорогам Таланы. Но мне пора, сиан, служба вот-вот начнется.
Настоятель запер дверь на замок, и мужчины покинули подвал.
Глава девятая
Добравшись до Понка, мы так вымотались, что ни о каком ужине речь не шла. Хорошо, что у меня оставалось вяленое мясо, им наскоро и подкрепились. В городе заглянули на постоялый двор, договорились о комнате и, как были, в одежде, повалились на лежанки и уснули. Единственное, что я сделал, проверил запоры на двери, они оказались достаточно надежными. Все-таки, с сонными можно сделать все, что угодно, а лихого народца в Талане хватает с избытком. Спали, как убитые. Едва проснувшись, я сообразил, какую допустил ошибку. Разбойники, видя, что случилось с главарем, разбежались и наверняка растрезвонили об этом по всей округе. Я обругал себя последними словами. Как я мог забыть, что моя куртка имела прекрасную возможность маскировки, просто агенты базы такой никогда этим не пользовались. Раньше для такого форс-мажора повоов не возникало. Теперь он появился. Я вывернул куртку наизнанку, отыскал скрытую кнопку и поменял красный цвет на болотисто-грязный. Кроме того, куртку слегка удлинил, местами появились грубые заплатки, а материал стал похож на обыкновенную дерюгу. Только сейчас до меня дошло, что погибший инженер одет был не в крестьянские лохмотья, а в преображенную стандартную куртку. К сожалению, загримировать и изменить внешность спутницы я не мог. Аэра, разбуженная моими экзерцисами с курткой, проснулась. Мы спустились в едальный зал и взяли себе легкий завтрак. Девушка была молчалива, скорее всего, вспоминала дом и обрушившиеся на нее несчастья. Но на судьбу она не жаловалась. Не было в ней ни злобы, ни желания мести. Впрочем, меня ее настроение не волновало, своих проблем хватало. Проблемы появились в виде пятерки боевых монахов, которые ввалились в зал с явно выраженным превосходством на сытых мордах. Мы к этому времени успели расправиться с завтраком и наслаждались зеленоватым соком тамариса. Народу с утра было мало, оголодавший после долгой дороги купец с двумя охранниками, наворачивающий большой кусок печеного мяса табула, и компания из четырех молодых людей, скорее всего, студентов местного церковного училища, кои имелись практически в каждом городе Таланы. Боевые монахи, вооруженные мечами, сразу направились к нам. Взгляды их сосредоточились на моей спутнице.
- Смотри-ка, Дий, - сказал один, - девица по описанию подходит. Крестьянин нам не нужен, а вот ее заберем. В храме ее, со всей строгостью, допросят.
- Эй, девка, поднимайся, пойдешь с нами! - сказал другой монах. На меня они даже не посмотрели, работные люди, крестьяне, члены артелей, башмачники, едальщики, портные, были для них пустым местом. На мгновение я пожалел, что оставил на точке Одд, сказал бы, что по приказу короля Садании сопровождаю девушку в Стуру. Хотя вряд ли бы такое прокатило. Одежонка у меня не соответствующая. Да и что может делать советник Шэд в третьесортной забегаловке, к тому же, один и без положенной охраны? Но не отдавать же девчонку звероватым фанатикам? Живой ее вряд ли отпустят. Тем более, в том, что слухи о слуге Четырехрогого распространились по всей округе, моя вина. Неожиданно из-за дальнего столика поднялся бородатый старик в темной рясе, на которого я поначалу не обратил внимания.