Даффи улыбнулся, хотя и не был уверен, что стоило: Рене часто смеялась, когда была настроена серьезно. Одно было совершенно ясно: диверсифицировать она не собирается.
— Когда я начала этим заниматься, все было чисто и на улице не так опасно. Подонки тоже, конечно, иногда попадались, но в целом все было прилично, по-человечески. Начинаешь работать, заводишь собственную клиентуру, становишься известной в зависимости от того, что делаешь лучше всего, и честно зарабатываешь свой хлеб. Если и видишь, что тебе не положено — держишь рот на замке. Помню, когда ко мне министр из правительства Гарольда Макмиллана[10] ходил — регулярно, хоть часы сверяй; каждую пятницу после заседания, перед тем, как ехать обратно к себе в округ. Вообще-то он был там не самый главный министр, но я никому бы не сказала, как его зовут. На этом и держался наш бизнес. Я и тебе не скажу, — Рене воинственно посмотрела на Даффи.
— А я и не спрашиваю.
— Это и было-то почти двадцать лет назад. Мне тогда нравилось работать. И выходные были нормальные, и улицы дружелюбнее, почти все хотели обычного секса, а если нет, то очень смущались. Таким я говорила: «Ладно, дорогой, не смущайся, Рене этим не шокируешь», — и они бормотали что-то насчет сапог и плеток или школьной формы, и тогда я говорила: «Извини, дорогой, я бы с удовольствием, просто снаряжения с собой нет, но я тебе скажу, к кому обратиться — к Энни», — вид у них был такой благодарный, и они уходили, а я быстренько звонила Энни и говорила, что послала к ней клиента, а та потом или тоже посылала мне клиента, или передавала пару фунтов за любезность. Конкуренции особой не было, мы знали — клиентов на всех хватит. Но с тех пор все сильно изменилось. Ты, Даффи, даже не представляешь, насколько усложнилась жизнь обычной проститутки за последние двадцать лет, не представляешь. Началось все с сексуальной революции, когда все девицы, которые раньше этим не занимались, вдруг вышли на улицы. От этого мы не выиграли, как ты можешь догадаться. А потом пошла эмансипация, которая привела к тому же самому. Потом фильмы становились все похабнее и похабнее, и книжки тоже. Можно пойти в театр и увидеть, как девицы на сцене трясут голым задом, и все называют это искусством, значит, им не надо прятать лицо перед выходом на улицу. Не искусство, а хренотень сплошная — вот что это, по-моему, — Рене завелась не на шутку, Даффи откинулся на спинку стула и продолжал слушать.
— Получилось так, что спрос на традиционные услуги упал. Клиентов, конечно, пока хватает, но если мужики могут получить все, что хотят, дома, или от своих секретарш, или от любой пьянчужки в баре за бесплатно, какого черта они станут тратить денежки на нас? Произошли две вещи: во-первых, мы начали замечать, что заметно вырос процент ущербных — ну, знаешь, инвалиды, горбуны и всякие такие. Не то чтобы я была против, они на самом деле довольно милые; просто будь у меня возможность выбирать… а второе — клиент уже не хочет обычного секса. Вдруг все стали требовать, чтобы им руками делали. Если подумать, как раз это они могли бы сделать сами, верно? Я ничего против не имею — главное, было бы во что сперму собирать, только руки заметно устают. Пять-шесть клиентов подряд, и ни один не хочет по старинке — тогда начинаешь уставать. Как будто мешки целый день таскала. Я уже подумала, может, брать за это дороже, чем за стандартный секс. Честное слово.
Дрочить — это еще ладно. Им вдруг всем оральный секс подавай. А я этим вообще не занимаюсь. Принципиально. По-моему, это гадость. Но я всегда слежу, чтобы моя напарница это делала, тогда клиент может просто через площадку перебежать, если ему приспичит. И другие вещи тоже — я уже говорила, это все лейбористы виноваты со своей порнографией. А киноклубы и массажные салоны — ты их видел, Даффи?
Даффи кивнул.
— Еще один удар по бизнесу. Все просто ходят туда и смотрят в темноте фильмы про то, как люди трахаются. Что в этом хорошего? А салоны — знаешь, я иногда думаю, как это они совсем не вытеснили нас из бизнеса. Мне кажется, они только потому продолжают к нам ходить, что боятся, а вдруг в таком салоне действительно делают массаж — выйдет какая-нибудь толстуха-немка и начнет колотить по спине, как отбивную, а потом затолкает под ледяной душ, и отвали за это пятнадцать фунтов.
Рене засмеялась. Идея ей явно понравилось. Она не воспринимала свою работу слишком всерьез, даже когда жаловалась на ее недостатки. Даффи тоже рассмеялся.
— Мне все-таки кажется, ты не совсем про это хотел меня спросить.