— Не смотри вниз, дорогая. Смотри на море — оно простирается до самого неба. Смотри, как далеко ты видишь, Джейн… До самого края вечности.
Глава 40
Менабилли, апрель 1960
Ранним утром Дафну разбудил телефонный звонок. Сначала она даже не поняла, в чем дело, решив, что это на Кэннис-Рок за мысом звонит колокол, который во время волнения на море предупреждает тех, кто в лодках, чтобы они держались подальше от мелей и рифов. Она пыталась понять, что происходит, выплыть на поверхность, прорвав завесу сна, но вдруг осознала: звонит телефон, который она держала в своей спальне для экстренных случаев.
— Алло, — сказала она, голос ее был хриплым и сонным.
— Дафна, — послышался в трубке женский голос, — извини, что разбудила, но у меня очень плохие новости.
Говорившая сделала паузу, словно пыталась подавить рыдание, и на какой-то ужасный миг Дафне показалось, это звонит Снежная Королева сообщить ей, что Томми застрелился в Лондоне, — он уже несколько дней был там.
— Я Маргарет, — представилась женщина, и только тогда Дафна узнала голос жены Питера. Какого черта ей нужно в полседьмого утра? — Я должна была позвонить тебе, прежде чем ты увидишь газеты. Не хочу, чтобы ты узнала это, прочитав их: Питер вчера покончил с собой, и все утренние газеты напишут об этом — здесь уже полно репортеров.
— Невозможно, — сказала Дафна. — Просто не могу поверить…
— Увы, это случилось. Он бросился под поезд метро на станции «Слоун-Сквер» вчера вечером. Я сейчас не могу говорить, Дафна, и буду тебе очень признательна, если ты известишь своих сестер до того, как они прочитают отвратительные заголовки в газетах.
— Конечно. Но, Маргарет, это так ужасно! Может быть, я могу сделать что-то еще? Пожалуйста, скажи, чем я могла бы помочь?
— Боюсь, теперь слишком поздно, — ответила Маргарет, ничего больше не добавив, и положила трубку.
Дафна почувствовала, что в душной комнате ей не хватает воздуха. Она легла на кровать, но стало еще хуже: трудно было дышать, и она снова села, склонив голову к коленям, потом подошла к окну и широко распахнула его. Ночью прошел дождь, но небо прояснялось, ленточки мерцающего света струились над морем. «Дух, шествующий по водам», — любил говорить Томми всякий раз, когда они видели этот свет, нередко сияющий над морем после сильного дождя или в грозу.
Не прошло и недели, как Дафна закончила книгу и послала Питеру копию окончательного чернового варианта. Три дня назад она даже позвонила ему, предупредив, что книга придет по почте. Ей хотелось, чтобы он разделил с ней охватившее ее ощущение триумфа — ведь она отправила в издательство свою версию биографии Брэнуэлла намного раньше, чем Уинифред Герин. А теперь Дафна с трудом припоминала, почему ее так волновал Брэнуэлл Бронте, что заставляло ее столь упорно стремиться превзойти в этой гонке свою соперницу? Дафна мучительно пыталась вспомнить подробности последнего телефонного разговора с Питером. Что она говорила ему и как могла не понять, что он близок к самоубийству? Беда в том, что беседа длилась недолго и именно она сделала ее столь краткой, не дав Питеру достаточно времени, чтобы поведать о себе, разделить с ней его горести. Дафна рассказала, что наконец одолела биографию: она будет названа «Инфернальный мир Брэнуэлла Бронте» и посвящена таинственному мистеру Симингтону.
— Конечно, я не стану писать слово «таинственный», — сказала она Питеру. — Посвящение будет лаконичным, что-нибудь вроде: «Дж. А. Симингтону, редактору тома Бронте, вышедшего в „Шекспир-хед“, чей сохранившийся на всю жизнь интерес к Брэнуэллу Бронте пробудил интерес к нему и во мне». Ему должно понравиться, как ты считаешь?
Однако Питер никак на это не прореагировал, сказав лишь, что тонет под тяжестью «семейного морга», именно такие слова он произнес: «Я тону…» Но она не приняла их всерьез, пропустила мимо ушей, вместо того чтобы понять их скрытый смысл. «Уверена, ты выплывешь», — сказала она, намекнув тем самым, что занята и пора заканчивать разговор. Потом послала ему копию черновика книги с запиской: «Я пропиталась насквозь чахоткой, шизофренией, эпилепсией, сомнамбулизмом, раздвоением личности, алкоголизмом — и все это благодаря Бронте. Надеюсь, тебе понравится».
А теперь, зная, что посылка была доставлена ему в день самоубийства, она чувствовала себя жалкой и никчемной. Дафна не знала, начал ли он читать книгу, но надеялась, что нет. Однако, когда она еще до завтрака позвонила Нико, его младшему брату, чтобы расспросить его о подробностях смерти Питера, выяснилось, что книга пришла с первой почтой в офис, который братья совместно занимали на Грейт-Рассел-стрит, и Питер даже отпустил замечание по поводу рукописи. По словам Нико, Питер сказал, что семейная история Бронте производит все-таки немного менее гнетущее впечатление, чем история их собственного семейства.