"Много нимф живёт и в ясеннике, и в дубравах, и в болотах. Все они - прекрасны, все - певуньи. У одной из них была дочка Эхо. Она была смертной, так как её отец был смертным, и в красавицу мать - красотой. Её воспитали нимфы, Музы играть на свирели, на флейте её научили, под лиру, под кифару петь песни. И, достигнув расцвета девичьей красоты, она водила с нимфами хороводы, пела с Музами песни. Но она избегала мужчин - и людей и богов, любя свою девичью жизнь. Пан рассердился на девушку, - он завидовал её песням, красота же её была для него недоступна, - и он вверг в безумие пастухов, что пасли коз и овец. Они растерзали её и члены её тела, - а всё ещё пело оно, - разметали по Земле. Но её песни в угоду нимфам скрыла Земля в Своём лоне и сохранила напев. И по воле Муз она подаёт голос, всему подражая, как некогда подражала девушка всем: богам и людям, инструментам, зверям, - и даже Пану, когда он начинал играть на свирели. И он, услышав, вскакивал и бежал по горам, не надеясь поймать, но желая узнать, кто же этот тайный его ученик".
Такое сказание Дафнис поведал ей, и Хлоя без конца целовала его: ведь то же за ним повторяла и Эхо.
С каждым днём солнце становилось теплее: весна кончалась, начиналось лето. И у них летней порой начались новые радости. Он плавал в реках, она купалась в ручьях, он играл на свирели, соревнуясь с песней сосны. Она же вступала в состязание с соловьями. Они гонялись за цикадами, ловили кузнечиков, собирали цветы, трясли деревья, ели плоды. Бывало, лежали нагими вместе, покрывшись козьей шкурой. И Хлоя могла бы стать женщиной, если бы не смущала Дафниса мысль о крови. Однако, боясь, чтобы разумное решение страсти не было сломлено порывом, он не позволял Хлое сильно себя обнажать. Хлоя этому дивилась, но спросить о причине стыдилась.
Этим летом у Хлои было много женихов, и отовсюду много народа ходило к Дриасу с просьбой отдать её замуж. Иные уже приносили подарки, иные же много богатых даров обещали, если заполучат её. Напа, прельстившись надеждой на это, хотела выдать Хлою скорее и не держать дольше в доме взрослую девушку. Ведь, того и гляди (говорила она), пася своё стадо, она себя потеряет и в мужья себе возьмёт пастуха за несколько яблок или роз. Лучше сделать её госпожой в собственном доме, а, получив большие подарки, сохранить их своему родному дитяти - у них недавно родился мальчик.
Случалось, Дриасу такие речи казались заманчивыми, каждый жених сулил подарки лучше, чем можно бы взять за дочь пастуха. Но иной раз он думал, что девушка стоит дороже женихов-землепашцев и что если она вдруг найдёт своих родителей, то она осыплет богатством и его и его жену. Он отлагал свой ответ, тянул время со дня на день, а между тем перепадало ему немало подарков. Хлоя, узнав об этом, грустила и от Дафниса долгое время скрывала, не желая его огорчать. Когда же он стал настаивать, спрашивая, что с ней - такое, и огорчался, не получая ответа, больше, чем если бы всё узнал, она ему рассказала о речах Напы, торопившейся выдать замуж её, сказала о том, что Дриас наотрез никому не отказывает, но своё решение отложил до поры, когда соберут виноград.
От этих рассказов Дафнис стал сам не свой и, сев, заплакал. Он сказал, что умрёт, если Хлоя больше не будет с ним пасти стада. И не только погибнет он, но и овцы, лишившись такой пастушки. Затем, собравшись с мыслями, он ободрился и надеяться стал, что сумеет убедить отца, и себя уже считал в числе женихов, и надеялся, что он всех других победит. Одно смущало его: Ламон не был богат, и это делало шаткой надежду. Однако он решил посвататься, и Хлоя с ним согласилась. Ламону он об этом сказать не решился. Миртале же, набравшись храбрости, поведал о своей любви и завёл речь о браке. Ночью она сказала об этом Ламону. Он принял холодно её слова и стал бранить, что дочку простых пастухов сватать она захотела юноше, чьи знаки сулят счастливую судьбу. Ведь если он найдёт своих родных, то тех, кто призрел его, он и на волю отпустит, и даст им крупнее участки земли.
Миртала, боясь, как бы Дафнис, потеряв надежду на брак, из-за любви не решился бы с собой покончить, привела ему другие причины, почему возражает Ламон: "Мы ведь - бедны, сынок, и нам нужно невесту с приданым побольше. Они же - богаты и богатых хотят себе женихов. Убеди-ка ты Хлою, а она пусть убедит отца, чтобы он не требовал многого и выдал её за тебя. Уж, наверное, она тебя любит, и ясно, ей больше хочется спать с бедным красавцем, чем с богатой обезьяной".
Миртала не надеялась, что Дриас даст согласие, - у него на примете были женихи побогаче. Она полагала, что нашла отличный повод, чтобы покончить с делом о браке. И Дафнис на это не мог возразить ничего. Видя, что он - далёк от цели своих стремлений, он поступил, как поступают в несчастьях все влюблённые: он стал плакать и призывать на помощь нимф. И ночью во сне они явились перед ним в том же виде, как прежде являлись, и старейшая сказала: "Забота о твоём браке и Хлои - дело другого бога. Дары же, которыми ты прельстишь Дриаса, мы дадим тебе. Корабль молодых метимнейцев, привязь которого съели твои козы, ветер в тот день далеко унёс от земли. Ночью же, когда ветер подул с моря, и оно стало бушевать, корабль был выброшен на скалы этого мыса. Корабль и многое из того, что было на нём, погибло, но кошелёк и в нём три тысячи драхм волна выкинула на берег, там он и лежит, прикрытый травой, рядом с трупом дельфина. Никто из прохожих к тому месту не подходит, стараясь уйти поскорее от зловония трупа. Ты же подойди, подойдя же, возьми и, взяв, отдай. Достаточно, если сейчас не будут считать тебя бедняком, а потом ты станешь богатым".
Они исчезли с мраком ночи. Только лишь день начался, как Дафнис вскочил, развесёлый, и свистом погнал коз на пастбище. Поцеловав Хлою, сходив к нимфам, чтобы поклониться им, он пошёл к морю, будто желая омыться. И там по песку, у пены прибоя, он бродил, ища три тысячи драхм. Найти их ему не стоило много труда: в нос ему скоро ударил не приятный запах дельфина, который был выброшен бурей на берег и гнил. И этот-то запах ему послужил провожатым. Он подбежал, разгрёб водоросли и нашёл кошелёк, полный денег. Схватив его и положив к себе в сумку, не прежде ушёл он, чем нимфам и морю воздал благодарность. Хоть и был он пастух, но море теперь он считал для себя милее, чем землю, - оно помогало ему жениться на Хлое.
Став владельцем трёх тысяч драхм, он уже не медлил, считая себя самым богатым человеком на свете - не только что в тамошней сельской округе. Придя к Хлое, рассказал ей свой сон, показал кошелёк, и, поручив постеречь стада, пока он не вернётся, помчался к Дриасу. Он нашёл его на току, молотившим с Напой пшеницу, и начал с ним беседу о браке.
"Отдай мне в жёны Хлою: я - хороший жнец, лозы могу обрезать и деревья сажать, умею и землю пахать, и по ветру веять зерно. Как я пасу стада - свидетель Хлоя. Мне дали полсотни коз, я удвоил их число. Я выкормил больших и красивых козлов, а прежде мы покрывали своих коз чужими козлами. Кроме того, я - молод, ваш сосед, и никто обо мне дурного не скажет. Меня вскормила коза, так же как Хлою - овца. Насколько всех других я - лучше, настолько же и в подарках им уступать не хочу. Они ведь дадут тебе разве что коз и овец, пару быков и зерна столько, что кур не прокормишь. А от меня - вот вам три тысячи драхм. Только пускай никто об этом не знает, даже мой отец, Ламон".