Письменные источники содержат важные данные об укреплении арабами Дербентского оборонительного комплекса, включая Горную стену, начиная со времени правления халифа Хишама (724–743) в наместничество на Кавказе его брата Масламы, сына халифа Абд ал-Малика (685–705). Работы проводились и в нач. 750-х гг. при наместнике Абу Джафаре, брате халифа Абу-л-Аббаса ас-Саффаха (750–754), который затем сам стал халифом – основателем династии Аббасидов. В его правление (754–775), точнее – в 760-х гг., были проведены огромные работы вдоль Горной стены – сюда было переселено 7 тыс. человек из Шама, Джезиры, Мосула, 30 тыс. человек из других областей халифата, которые были размещены «во вновь построенных городах и крепостях», а также еще 30 тыс. воинов из Хорасана и 12 тыс. из Шама. Йазид ас-Сулами, «амир войска» и арабский наместник, с целью укрепления северных рубежей халифата от «злодеяний и вреда кафиров» по повелению халифа построил вдоль Горной стены «города» и крепости Дуара, Сегна (Сигна), крепость в долине бану Хашим, Сувар, Митаги, Камах, Семнан (Шелкени-кала), Дарвак, Йерси, Медине (Майдан?), Химейди (ал-Хумайдийа), Малый Ухейл и Большой Ухейл (Арджил?), Дарпуш, Йезидийе, Сермекийе, Мукатир и Махрака. Многие из упомянутых пунктов идентифицируются с ныне существующими селениями, расположенными вдоль Горной стены и бывшими важными опорными пунктами арабов. Арабы, утвердившиеся в Южном Дагестане, активно использовали в своем противостоянии с хазарами созданную здесь при шаханшахе Хосрове мощную оборонительную систему. Проведенные на ряде фортов Горной стены раскопки показали их функционирование на протяжении VI–XII веков. Об этом свидетельствуют и немалочисленные арабские надписи почерками куфи и насх, выявленные на укреплениях Даг-бары.
Ремонтные работы на Горной стене были проведены и при халифе Харун ар-Рашиде, как об этом свидетельствует обнаруженная нами древнейшая официальная арабская надпись 176 г. хиджры (792 г.).
Следует отметить, что среди жителей опорных пунктов (таких как Джалган, Митаги, Рукель, Кемах, Зидьян, Бильгади, Гимейди, расположенных вдоль Даг-бары) еще в недавнем прошлом были представлены таты-мусульмане, язык которых относится к юго-западной группе иранских языков и предки которых, как единодушно считают исследователи, были поселены на территории Восточного Кавказа и в зоне Дербента в качестве военных колонистов в результате переселенческой политики Сасанидов, особенно в период правления Хосрова Ануширвана и строительства Дербентского оборонительного комплекса.
В арабский период укрепления Даг-бары и особенно конкретные форты и опорные центры, расположенные вдоль этой оборонительной линии (Митаги, Кемах, Зидьян, Бильгади, Шалкани, Гимейди, Дарваг, Ерси и др.), с размещенными в них гарнизонами приобретают и новое качество – они выступают не просто военно-стратегическими пунктами, противостоящими угрозе «неверных», но оплотами и распространителями ислама в зоне пограничья (араб. сагр) или, как их называют источники (Йакут, Исфахани, «Тарих ал-Баб» и др.), «исламские центры» (араб. ал-маракиз ал-исламийа).
Превращаясь в «исламские центры», конкретные укрепленные поселения и форты Горной стены становились военно-религиозными аванпостами с размещенными в них гарнизонами «воинов ислама», газиев – «борцов за веру», которые, как известно, занимали высокое место в социальной структуре Дербента и играли важнейшую роль в политической жизни города. То есть эти укрепления Даг-бары становились рибатами, под которыми в VII–XII вв. понимались укрепления (форты, крепости) в районах военного противостояния мусульман и иноверцев (Малая и Средняя Азия, Северная Африка, Кавказ), в которых обитали вооруженные борцы за веру (мурабитун), как правило, добровольцы, участвовавшие в военных действиях с немусульманами и соблюдавшие строгие правила благочестия. По словам Дж. С. Тримингема, «рибаты в пограничных районах играли роль очагов ислама в немусульманском окружении. Это были наблюдательные станции и пограничные заставы – члены их гарнизонов нередко становились активными пропагандистами ислама». К XI в., как установил А.К. Аликберов, происходит трансформация пограничных рибатов, расположенных вдоль Дербентской оборонительной системы, в рибаты суфийские, чему в значительной степени способствовал именно газийский состав гарнизонов этих укреплений, представлявший собой своего рода религиозное воинство, которое приносило себя в жертву за веру в войне против «неверующих». Как отмечала А. Шиммель, «термин рибат, по происхождению связанный с приграничными поселениями солдат, защищавших ислам и распространявших его, мог также употребляться в значении центра (суфийского. – М.Г.) братства».