— Я — Зелы, — сказала женщина, и голос ее прозвучал так мощно, что с ближайших деревьев, переполошившись, сорвались птицы.
— А у меня нет имени. Я сын Бозы, — смело отвечал мальчик, не опасаясь огромной женщины.
Глядя с интересом, она наклонилась к нему, затем неожиданно схватила его своими могучими ручищами, но так осторожно, как берут раненую птицу. Она подняла его высоко, до уровня своих глаз, присмотрелась к его длинным волосам, к чертам лица. Затем она подняла еще выше и осмотрела его мужское отличие, прильнув потом к нему своими губами. От испуга ему хотелось крикнуть, ведь знал он все рассказы о великанше Зелы, будто та питается маленькими мальчиками. Но великанша только поцеловала его маленький член и поставила на землю.
— Это правда, что ты сын моего брата Бозы, — подтвердила она. — У тебя очень светлые волосы, у тебя его глаза и его черты лица. И то, что внизу, у тебя больше, чем у других мальчишек твоего роста. Но почему ты такой поцарапанный и голый? Что ты делаешь в Черном Бору?
Даже когда она уселась с ним рядом на землю, лицо ее чрезвычайно высилось над мальчишкой. Только сейчас заметил он, что у нее была дубина раза в три больше его самого. В дерево дубины были вбиты кремни и острые железки. Оружие это, по-видимому, делали очень долго — сначала выбрали молодой бук, в него набили острые кремни и куски железа, а потом лет, самое малое, десять ожидали, пока плоть дерева не обрастет чужеродные тела, потом же дерево спилили и обработали так, чтобы удобно держалось в руке. По сравнению с дубиной Зелы дубинки Землинов были просто крохотными.
— Сколько тебе лет? — спросила женщина.
— Сейчас уже минула моя восьмая зима.
— Почему же у тебя нет имени?
Он рассказал ей, что с ним случилось, когда проявил он свою силу. А еще о том, что ему не разрешили жить в доме со всеми остальными, и как жил он в сене. И о том, как мачеха хотела его отравить, а он удрал в зиму, поскольку боялся, что его убьют из-за быка.
— Боза погиб шесть лет назад, а тебе восемь. Много обычных женщин оплодотворил мой брат в этой округе, и довольно-таки часто забираю я его детей к себе на дворище. Тебя я тоже заберу к себе, когда же ты подрастешь, то отправишься по свету, чтобы поискать для меня какого-нибудь великана в мужья. Хотя и знаю, что не найдешь, — вздохнула она, обдавая его лицо горячим дыханием, пахнущим сытным медом. — Сейчас по свету с великанами туго. Рождаются одни карлики.
— Откуда ты узнала, что я здесь? — отважился спросить мальчик.
— Спалы — это охотники и рыбаки. Зимой самое хорошее время для охоты, потому что из мехов не выпадает волос, Зимой и ранней весной я обязательно прохожу этими местами, и вот заметила, что над Черным Бором поднимается столб дыма. Это удивило меня. Никто, кроме спалов, не отваживается заходить сюда из боязни перед лесными богами.
— Это хорошо, что ты пришла. Хорошо, что заберешь меня к себе, — прошептал мальчик и, непонятно почему, вдруг крепко-крепко прижался к великанше.
На ней был кафтан из лосиной кожи. Зелы расстегнула его, под ним была льняная рубаха, и она расстегнула и ее, обнажив очень белое тело и громадные, будто караваи ржаного хлеба, груди. Мальчику показалось, будто от них пышет жаром, его окатило запахом ее кожи, как показалось ему, пропитанной запахами диких зверей. Он втиснулся меж этими огромными грудями и чуть не заплакал от счастья, потому что давно уже ни к кому не прижимался, никто не согревал его своим теплом.
— Ну, тихонько, тихонько, — шептала Зелы. — Не плачь, сын Бозы. Чувствую, что ты жаждешь любви.
Она сняла с себя коротенькую накидку, сшитую из множества лисьих шкурок, закутала в нее голого мальчишку, посадила его себе на левое плечо, правой рукой схватила дубину и направилась к селению Землинов.
— Я не могу забрать тебя без согласия твоего рода, сын Бозы, — объясняла она. — Может случиться, что ты еще встретишься с Землинами. Им нельзя будет поступить с тобой, будто со своею собственностью, пытаться тебя убить или продать. Они должны знать, что ты стал спалом.
Страшась Деда мальчишка выбрался чуть ли не на шею Зелы и спрятался под копной ее развевающихся на ветру волос. Ему казалось, будто он прячется в камышах, поскольку волосы пахли именно так.
Одним пинком сорвала она ворота палисада, окружавшего деревушку, и очутилась посреди дворища. Весь род попрятался по домам и сараям. Один лишь старый Дед осмелился выйти к дверям. Зелы знала его, да и он сам, видно, не раз уже сталкивался с великаншей.