Барабанные удары делались все более скорыми. Людская толпа заволновалась, женщины и мужчины сбрасывали с себя одежду; голыми начали они переступать с ноги на ногу, пока не взялись за руки и начали танец вокруг Авданца и голой девушки, вьющейся от телесного желания на каменном валуне. «Это всего лишь чары», — говорил про себя Авданец, но не мог сдержать неожиданного взвода члена, начавшего торчать в низу живота.
Песнь стали петь все более дикую, все сильнее и сильнее гудели барабаны и топали в землю босые ноги танцующих. Мужское естество Авданца возбудилось настолько сильно, что даже начало болеть. А девица на плоском камне, походящем на алтарь, все так же раскидывала ноги. Юноша почувствовал на плече чью-то руку. Рядом стоял все тот же ворожей, который был ночью в шатре. Он оставался одетым в белое, а все вокруг давно уже избавились от одежды. Ворожей поднял руку вверх, и тогда замолкли удары барабанов вместе с голосом пищалок. Все перестали танцевать.
Громогласным голосом ворожей обратился к Авданцу:
— Ты добыл земли шлёнзан. Желаешь ли ты стать нашим повелителем? — спросил он.
— Да, — ответил Авданец.
— Кто родил тебя?
— Великан, прозываемый Даго Пестователем.
— Ты обязан соединить нашу кровь с собственной кровью. Убей и ее, и себя.
Авданец еще раз присмотрелся к девице на алтаре. Увидел мисочки ее небольших грудок и ее розовые срамные губы.
Он взял каменный нож и подошел к девушке. Ворожей поднял руку вверх, и снова раздались удары барабанов и голос пищалок. Продолжился прерванный на мгновение танец.
Девица на камне застыла. Авданец провел острием каменного ножа по ее бедру, так что показалась кровь. Затем свою обнаженную грудь он полоснул тем же ножом и склонился над лежащей, чтобы капли его крови упали на кровоточащее бедро девушки.
— Один, два, три, четыре, пять, — громко считал ворожей каждую каплю крови, спадавшую с груди Авданца и соединявшуюся с девичьей кровью у нее на бедре.
— Я хочу тебя. Почему так долго ты заставляешь меня ждать? — услышал юноша низкий, гортанный голос.
— Веришь ли ты в Бога на кресте? — спросил ворожей.
— Нет, он запрещает наслаждаться с женщиной, — ответил Авданец.
— Тогда забери ее в грот, чтобы там многократно поиметь ее. До самого утра. И никогда не приводи сюда Бога на кресте, ибо отречешься не только от нее, но и от себя самого.
Авданец забрал девицу в грот и до самого утра познавал с ней удивительнейшее наслаждение, пока не почувствовал боль в яичках. Потом выпи несколько кубков крепкого меда, пока не потерял сознание. Не помнил он, когда его одели и посадили на коня, привязав, чтобы не свалился, когда будет съезжать по склону Шлёнзы.
Утром его увидели его воины: Авданец возвращался, пошатываясь на коне. Но был жив.
Здзех уложил Авданца в шатре, где тот проспал весь день и всю ночь.
Наутро, когда взошло солнце, Авданец приказал, чтобы перед его шатром собралась вся армия, и его собственные воины, и Одиленовы.
— Похоронили ли вы сына князя Кизо и его норманнов так, как я вам приказал? — крикнул Авданец.
— Мы сделали это, господин, — ответил за всех старый Здзех.
— Правда ли то, что в течение двух минувших ночей не было тумана возле Святой Горы, и туман этот не приближался к нашему лагерю? — вновь задал вопрос Авданец.
— Так, господин, — хором ответили ему.
— В одиночку въехал я на вершину и видел там удивительные вещи. Сотни раз охватывал меня страх, но и сотни раз переполняла меня необыкновенная сила и отвага. Меня окружали языки пламени, только были они холодными и не обжигали. И тут услышал я голос: «Отступись от Святой Горы, иди и побеждай». Потому желаю я послушаться этого голоса, встать во главе ваших рядов и побеждать.
Солнце вздымалось все выше на безоблачном осеннем небе, его сияние било всем стоявшим здесь в глаза.
Авданец протянул к солнцу руки и воскликнул:
— Солнцем клянусь, что сделаю всех вас богатыми, если только будете исполнять всякий мой приказ, даже если тот и покажется вам пугающим. Вы тоже обязаны дать клятву на солнце, что будете мне верно служить.