Для глядевших с правого берега стало очевидным, что Петронас не поверил Маджаку. Македонец предвидел, что тот повернет и будет искать возможности отомстить. В связи с этим, Петронас укрыл свои отряды в лесу к югу от Любуша и ожидал, пока войско волков не вернется, пока не почувствует себя безнаказанным и ничем не угрожаемым. Поджог града стал для него наилучшим знаком того, что велеты уже ограбили град, что они, скорее всего, пьяны и действуют не как один кулак. Густая тьма позволила Петронасу подойти на самый край светового круга от пожара, а потом неожиданно воины Пестователя погнали своих лошадей галопом, словно гром с ясного неба, напав на воинов Маджака, бродящих туда-сюда вокруг горящего града.
Без приказа, как бы бессознательно, воины любушан, а так же несколько десятков воинов Палуки и Лестка, возбужденных видом резни волков, пожелали принять участие в бою; они запрыгнули в лодки и на плоты, чтобы переплыть на левый берег и помочь воинам Пестователя. Вместе с ними поплыла и старшая дочка Пакослава — то ли для того, чтобы сбежать от супружества с Лестком, то ли для того, чтобы искать отца в страшном пожаре.
Те, у кого было хорошее зрение, окриками сообщали остальным о происходящем на левом берегу. А там сражался Петронас, без шлема, с развевающимися белыми волосами. Те же, кто переплыл на левый берег, рассказывали потом про бой македонца с Маджаком. Великий вождь велетов изо всех сил бежал к коню, оставленному им на пастбище. Но высмотрел его Петронас, догнал и рубанул мечом по шее, по обычаю Пестователя отделяя голову от туловища. Эту голову, уже без волчьего черепа, насадил на копье кто-то из его воинов и показывал ее сражающимся, чтобы своим прибавить сил, ну а велетов еще сильнее напугать. Конюхов, стерегущих лошадей, тут же перебили, и перепуганные громадным огнем животные тут же разбежались по округе. Рассказывают, что потом любушане пару дней выискивали их по полям и лесам, пока, в конце концов, не собрали более тысячи штук, что было громадным богатством. Раздавлена была великая армия Маджака, жизнь сохранили только те из волков, которые успели добраться до темноты и до опушки леса. Из всей четырехтысячной орды, вроде как, всего тысяча воинов вернулась в свои дома. Таким образом доказал Петронас, что и левый берег реки, где остались развалины града Любуш, тоже принадлежит Пестователю.
Утром все это время моросящий дождь пригасил пожар града, в результате чего всю округу затянуло черным, смрадным дымом, который покрыл побоище и сотни валяющихся на поле убитых воинов. Объезжавшего место боя Петронаса сопровождал согд с копьем, на котором была голова Маджака. Так праздновал свою победу Петронас, одновременно позволяя своим людям, равно как и тем, что прибыли ему на помощь через реку, обдирать трупы. Любушанам он сообщил, что они могут остаться здесь, отстроить дома и защитные валы, поскольку этот кусок левого берега Одры с этих пор принадлежит полянам.
А потом как-то так случилось, что Петронас неожиданно встретил девушку необычайной красоты, которая, вместе с несколькими любушанами, чего-то очень тщательно искала в еще дымящихся горелых останках дворища Пакослава. Руки у девушки были в золе и грязи, на щеках полосы сажи, но, несмотря на все это, поразила она Петронаса своей красотой, полными алыми губами, большими зелеными глазами, благородством черт, гибким телом и длинными светлыми, заплетенными в косу волосами.
Спросил ее Петронас:
— Что делаешь здесь ты, какая красивая и юная? Ты походишь на девушку из высокого рода. Чего же ты ищешь в этом сожженном граде?
— Я разыскиваю своего отца, старосту Пакослава, который, как мне сказали, выбрался в град за своими сокровищами, где, похоже, и застали его велеты. Быть может, развалины нашего дома прячут его останки. Мне бы хотелось похоронить их надлежащим образом. Сама же я — Рута, господин, дочка Пакослава.
Тут же нашлись желающие, которые рассказали Петронасу про таинственное исчезновение старосты Любуша, а еще о том, что здесь, в граде, ожидают найти его тело. Не видели они особого смысла в том, чтобы копаться в пожарище, поскольку тело Пакослава, которого возвращение велетов застало врасплох, могло лежать очень глубоко под развалинами. Но они испытывали жалость к Руте и желали ей помочь в обнаружении отцовского тела.
— Госпожа, — прервал их рассказ один из воинов Лестка, говоря это укоряющим тоном, — пора тебе возвращаться на правый берег, на твою свадьбу с нашим повелителем, Лестком.