— Не знаю, господин, что мне следует ответить, — наконец-то выдавил из себя Авданец.
— Если ты захватил все это имущество и богатство для себя, тогда ты сам и должен их защищать, — сказал ему Петронас. — Другое дело, если ты сделал это ради Даго Повелителя.
— Да, для него я это сделал! — радостно воскликнул Авданец. — Да, я захватил те земли во имя Пестователя и ради расширения границ державы полян. Я привез четыре сундука золота, чтобы передать их Даго Пестователю в дар.
— Не нужно Даго Пестователю твое золото, Авданец. Но ты обязан очень громко поклясться в присутствии здешних и своих воинов, что как Землю шлензан, так и Вроцлавию, ты занял для Даго Пестователя, ради расширения границ его власти.
— Клянусь! — чуть ли не выкрикнул Авданец.
— Этого мало. Повторяй за Великим Канцлером, Яротой, слова присяги, — приказал Петронас.
Тогда из-за трона Пестователя вышел Ярота и начал читать то, что было записано ним черной краской на березовой коре. И Авданец громко повторял его слова:
— Я, Дабуг Авданец, господин в Гече, Честраме и многих других градах, я, слуга Даго Повелителя и Пестователя, его воевода и воин, заявляю всем и каждому, что для Даго Пестователя и с целью расширения его державы и власти, завоевал я Землю шлензан и град Вроцлавию, которые ему в этот момент передаю в собственность и вековечное владение. Слова свои подтверждаю торжественной присягой, прося дальнейшей милости и защиты, кладу голову под плащ Пестователя. Эту же присягу подтверждаю просьбой о том, чтобы Даго Пестователь принял на свой двор моего первородного сына, Скарбимира, где его воспитанием займется супруга Пестователя, светлейшая госпожа Зоэ…
Прекратил повторять Авданец за Яротой, слова застряли у него в горле. Сложить присягу? Да. Вложить голову под плащ Пестователя? Да. Но вот отдать Пестователю первородного сына, Скарбимира? Нет. Ведь это означало положиться на милость и немилость Пестователя, который за всякое непослушание Авданца мог отрубить парню голову или приказать его удушить. Правда, жена Авданца, Аске, снова была непраздной, и она может родить ему сына, но Скарбимир дорог был сердцу Авданца.
— Да как же это, повелитель? — спросил перепуганный Авданец, чувствуя, что пот покрывает ему лоб. — Ведь Скарбимир еще маленький, он нуждается в материнской опеке…
— Ты думаешь, что ее не хватит для него здесь, в Гнезде? — резко спросил его Петронас. — Светлейшая госпожа Зоэ не будет ему худшей матерью, чем кто-либо другой. Знай, что уже начаты переговоры с королем Арпадом. Тридцать отрядов мардов готов он предоставить Цвентиболду, чтобы весной те могли ударить на Сватоплука, а ты не желаешь отдать своего сына под опеку Даго Пестователя? Твоя жена, Аске, беременна. Но если ты считаешь, будто бы Скарбимир слишком мал, чтобы его воспитывали чужие люди, тогда привези его ко двору в Гнезде вместе с его матерью, Аске.
— Я отдал все захваченные земли. И отдам все свои богатства, — мямлил Авданец.
Он и вправду был потрясен. До сих пор он сам себе внушил, будто бы он великан, который перерос даже своего отца, Даго Пестователя. Каждый его шаг был отмечен победами. Такими же удачными становились его интриги и тайные замыслы. Ибо, разве не он, Авданец, сделал Лестка юдексом, чтобы отщипнуть власти Пестователя и получить от Лестка согласие на завоевание Земли шлензан и Вроцлавии? И вот, неожиданно, в одно мгновение сделался он вроде как карликом, который должен был полагаться на милость и немилость людей из окружения Пестователя, которые, как оказалось, прекрасно знали его тайные замыслы, договоренности с Цвентиболдом, условия начала войны на границы Моравской Державы. А Лестек, Палука и Семовит его, Авданца, покинули. И ничего не значило, что у него армия была в два раза многочисленней, чем у даго Пестователя, что иногда он подумывал над тем, а не договориться ли с братьями, не захватить Гнезло, низложить Пестователя с трона, после чего убить Лестка и объявить самого себя повелителем полян. Знали ли в Гнезде его самые потаенные мысли? А может быть, приезд в Гнездо был тем самым, четвертым неверным шагом, перед которым предостерегал его ворожей с горы Шленза? Только ведь он не мог не приехать сюда и просить помощи, раз ему грозила месть князя Сватоплука, поскольку в этой части света ни у кого не было сил больше, чем у него. Не лучше ли было бы, билась в голове мысль, вернуть Сватоплуку захваченные земли и Вроцлавию, отдать ему все добытые им самим богатства, но сохранить при себе жену и первородного сына. Вот только кто мог поручиться, что мстительный Сватоплук не потребует того же самого, что и слуги Пестователя?