Рассказывают, что сам Семовит находился на третьем огромном плоту, который пристал к другому берегу. Находясь на средине Висулы, он вытащил меч из ножен и громкими окриками пытался в самом себе и других воинах пробудить запал к сражению. И действительно, вызвал он в себе «волчье безумие» и, выскочив на берег словно сумасшедший бегал он среди кустов лозы и ольшин, рассекая мечом воздух налево и направо. А поскольку никак не мог увидеть противника, хотел, вроде как, броситься на своих же воинов. Но тем удалось его обезоружить и связать. И так, в узах, держали его, пока «волчье безумие» не испарилось. Потом втихую над ним и над его стремлением воевать, насмехались. Говорили еще — и эти голоса доходили до ушей Семовита — что Сандомирскую Землю и победит Чему он без всякого сражения. А если кто в этом походе из его армии и погибнет, то, самое большее, от его же собственной руки. Практически для всех сделалось почти что очевидным, что по правде войну с Чемой и Ватаем вели благородная госпожа Арне, князь Мына и князь Лях. Какой-то злорадный насмешник даже сложил высмеивающую Семовита песню. Говорилось в ней следующее:
С болью воспринимал эти злорадные слова гордый Семовит. Он замкнулся в себе, сделался мрачным и молчаливым. Теперь он отдавал командирам короткие и решительные приказы. Надеялся Семовит на то, что догонит убегающего Чему и вступит с ним в бой. Только прошло несколько дней, прежде чем ему удалось переправить через реку всех лошадей и возы. А потом, идя через дремучий лес по следам армии Чемы, встал он перед рекой Сан — новой помехой у него на пути. Чема успел сжечь все лодки в округе, и войску Семовита пришлось снова строить плоты, поскольку Сан в этом месте, усиленный водами реки Танев, был, как и Висула, трудным для пересечения, прежде всего, для телег, которые тянули лошади и волы.
Ночью, в шатре, поставленном на берегу Сана Семовит вновь попытался вернуть себе милости Валяшки.
— Я покарал человека, который убил твоего змея. То был изменник по имени Грабиш, — тихо заговорил Семовит, ожидая, что после этих слов Валяшка крепко обнимет его за шею так, как делала раньше. Ему хотелось успокоить свое и ее телесные желания, а потом попросить совета. Только женщина не проявила радости, лишь холодно ответила:
— Благодарю тебя, муж мой.
Тогда поимел он ее и довел до наслаждения. В момент бурного исполнения, не владея собственными устами, крикнула Валяшка:
— Оржи!..
Семовит ударил ее по лицу, вскочил с ложа и вышел перед шатер, чтобы сильный холод остудил его гнев. Семовиту хотелось убить жену, вот только испугался того, что придется потом сказать Арне, князьям Мыне и Ляху. Последний, узнав про смерть своей дочери, может бросить армию Арне, Мыны и Семовита, а ведь никто лучше него не знает тайных дорог, ведущих к Червени и тамошним богатствам, поскольку столетиями лендзяне соседствовали с Червенью. Потому сдержал свой гнев Семовит и лег спать на дворе, закутавшись в бараний кожух. Утром он заявил Валяшке:
— Решил я отослать тебя в Крушвицу. Туда тебя отвезут пять моих воинов. Ибо нехорошо это, когда женщина несет труды и тяготы военного похода.
Он ожидал, что Валяшка будет протестовать, но та лишь послушно кивнула:
— Ты прав, муж мой. Нехорошо это, когда беременная женщина переносит тяготы военного похода.
— У тебя будет ребенок? Сын? — удивился и сразу же обрадовался Семовит.
— Да, — признала Валяшка.
— Я желаю великана, — топнул ногой Семовит. — Великана, как мой отец, Даго Пестователь.
Женщина фыркнула коротким, презрительным смешком.
— А откуда у тебя уверенность, будто бы твой отец — это Даго Пестователь? Говорят, что он взял тебя из хаты какого-то колесника, и что тебя родила Ржепиха. А отец твой неизвестен.
Семовит поднял уже было руку, чтобы ударить Валяшку в лицо, только его остановил ее острый взгляд. «Сейчас она сглазит меня, и я проиграю битву с Чемой», — перепугался он. Потом приказал, чтобы пятеро воинов забрало Валяшку с собой, чтобы провести ее в Крушвицу, что и было исполнено.
Рассказывают, что Валяшка села на сильного жеребца и в окружении пяти воинов Семвита отправилась в обратный путь в Крушвицу. Воины ехали молча. Валяшка же весь день что-то напевала себе под носом. Так прошел один, второй, а потом и третий день. Воины боялись этой женщины, поскольку песня, которую она заводила, казалась им все более беспокоящей и даже вещающей что-то нехорошее.