Рассказывают, что десять возов, каждый из которых был запряжен четырьмя волами не были в состоянии забрать всего того добра, которое получил от Градов Червенских благородный господин Семовит. Всякий его воин, то ли всадник, то ли щитник, вел запасного коня, нагруженного всякими вещами. По этой причине войско продвигалось медленно, и только лишь в месяце тычень или же сечень, когда пали большие снега, добралось до Серадзы, где Семовит решил перезимовать. Он не очень-то спешил к Валяшке, которая была на сносях. Говоря по правде, Семовит несколько опасался, что та, благодаря своим чарам, в конце концов, открыла, кто же убил ее змея, и пожелает отомстить убийце. «А когда она родит мне сына, я ее убью», — обещал сам себе Семовит. И вместе с тем, боясь ее колдовства, отослал он Валяшке воз, наполненный драгоценной пурпурной тканью и восточной парчой, как следовало любящему мужу, ожидающему ребенка, рожденного из собственных чресел.
В Серадзи Семовит вновь убедился в своем необычном могуществе. Воевода Ченстох, который выкрутился от похода против Чемы, а еще раньше не желал подчиняться Семовиту, неожиданно прибыл в Серадзь, на дворе внутреннего града упал на колени в снег и умолял взять его в пестование.
— Ты — истинный великан и сын Пестователя, — говорил Ченстох. — Позволь мне, повелитель, смазать мои провинности, и прими богатые дары. Нет уже юдекса среди сыновей Пестователя, а как ходят слухи, сам он лишен воли, и ним управляет чужой человек по имени Петронас. Это его приказа я не послушал, когда он приказывал мне помочь тебе в военном походе против Чемы.
Пригласил Семовит Ченстоха в дворище Серадзи, простил ему все провинности, принял дары и сказал:
— Знаю я, что твоим и Авданца желанием является захват Каракува. Я дам вам много воинов, и вы свершите это деяние. Только поначалу я упорядочу с братьями все дела в стране.
Таким вот образом осудив Ченстоха, Семовит отослал его к Авданцу в Геч с покорной просьбой, чтобы тот, как можно скорее, прибыл в Серадзь, где его ожидает богатая добыча, полученная от Градов Червенских. Ибо Семовит — именно так должен был передать Авданцу Ченстох — желает поделиться со своими братьями не только радостью от обретенной победы, но и добытыми богатствами.
К Палуке в Жнин с подобным посольством отправился Лебедь Рыжий, который на зиму уступил Семовиту свой град и дворище в Серадзи. Затем уже целых три лошади навьючил Семовит богатейшими подарками и вместе с несколькими воинами послал их в Познанию, прилагая покорную просьбу к вдове Лестка, чтобы та приняла эти дары и пожелала прибыть в Серадзь вместе с короной юдекса, ибо, являясь вдовой после Лестка, обязана она участвовать в выборе его последователя. Кем тот должен быть — этого Семовит не сказал ни Ченстоху, ни кому-либо другому, оставляя этот вопрос на первый взгляд открытым и ожидающим своего решения сыновьями Пестователя.
Никто не знает, как на самом деле повел Авданец, и что он подумал, когда к нему прибыл воевода Ченстох. Наверняка, будучи самым понятливым из сыновей Пестователя, он сразу же догадался, а с чего это таким щедрым желает быть Семовит и даже обещает свою воинскую помощь в захвате Каракува. Быть может, в самый первый момент он почувствовал возмущение, когда Семовит выразил наглое желание объявить себя юдексом. Разве Авданец не превышал Семовита образованием, количеством воинов и богатством, а тут, за какую-то толику даров он должен был стать послушным ему. Ведь было ведомо — потому что об этом говорили во всех землях полян — что Семовит добыл Грады Червенские и победил Чему, даже не вытаскивая меча из ножен. Только Ченстох напомнил ему кое о чем, о чем в окружении Семовита лишь шептались. Семовитубыла нужна не одна лишь корона юдекса. Еще он желал объявить Пестователя карликом и сбросить его с трона в Гнезде; а вот такая мысль приятна была сердцу Авданца и приятно льстила ему.
Ибо Авданец никогда не позабыл того момента, когда прибыл он в Гнездо, чтобы просить у Пестователя помощи против Сватоплука.
Чуть ли не каждую ночь просыпался он с занозой в душе, все время вспоминая чудовищное унижение, которое познал он в Гнезде. Так что страдала гордость Авданца, и, быть может, правду говорили люди, что с того момента не по вкусу ему были самые изысканные блюда, самое сладкое питье и даже любовь с женщиной. И не было для Авданца важным что, благодаря заступничеству Пестователя и посылке Петронаса к королю Арпаду, бастард Арнульфа начал войну со Сватоплуком, из-за чего была отдалена опасность, повисшая над Авданцем. Вскоре позабыл он про благодарность, надлежащей Пестователю, даже наоборот, это чувство благодарности висело у него словно камень на шее, пока он не откинул его от себя, ибо, как гласит Книга Громов и Молний: «Чрезмерно гордый человек не может долго жить с чувством, что кому-то что-то должен, так что чувство благодарности быстро превращается в ненависть и неблагодарность». Точно так, и у Авданца в забытье ушло чувство благодарности к Пестователю и Петронасу, осталась лишь горечь познанного унижения и жажда мести.