Но вот каким образом должен был мстить он, Авданец, своему отцу, Пестователю? У него была большая, чем у Пестователя, армия, только до сих пор было грозным имя Даго Повелителя, и в решительный момент его собственные воины, возможно, струсили бы перед Пестователем. И не был уверен Авданец в остальных братьях. Возможно, они воспользовались бы оказией, чтобы все хором наброситься на него, поскольку он вырос над ними своим богатством и мужеством.
И вот теперь один из братьев, Семовит — если верить Ченстоху, готов был ценой короны юдекса объявить Пестователя карликом, а это означало уничтожить грозное имя Даго Повелителя и Господина. Что мешало Авданцу принять участие в расколдовывании имени Пестователя, чтобы из великана превратить его в карлика? Если эти чары называния людей, деяний и вещей не сработают, и имя Пестователя останется, тогда гнев Даго падет не на него, а на Семовита.
Но вот если Семовиту удастся искусство называния людей и вещей, Пестователь окажется карликом, а дружина под командованием Петронаса без труда будет побеждена, тогда на троне в Гнезде усядется Семовит, уже не только как юдекс, но и властитель. Склонит перед ним голову Авданец, насытив перед тем свою гордыню видом и осознанием поражения Пестователя. Авданец изобразит покорность, так же, как когда-то изобразил в отношении Лестка, но тщательно познает Семовита, его слабости и его силы. Найдет он все то, что является слабостью, и неожиданно ударит, свергая его, Семовита, с трона в Гнезде. Так что вопрос на встрече братьев пойдет не о короне юдекса, но о троне властителя. Потому вернулся воевода Ченстох в Серадзь с известием, что Авданец на такую встречу прибудет.
Съезд Трех Великанов — так назвали серадзькую встречу сыновей Пестователя — произошел только лишь с началом месяца, прозываемого Строгим или Лютым. Говорят, что, несмотря на суровую зиму и на трещащие от мороза деревья в чаще, на встречу прибыло множество великолепных военных кортежей, десятки красиво одетых мужчин и женщин. Огромные заснеженные луга возле Серадзи превратились вроде как в один огромный град из палаток и шалашей для сотен воинов и их вождей. В наскоро сбитых загонах ожидали своей участи стада волов и коров, овец и баранов. А когда опустились сумерки, загорелось столько костров, что ночью было светло, будто днем.
Первой прибыла вдова Лестка, благородная госпожа Жива, владеющая Познанией. К Семовиту ее пригнал страх относительно ее дальнейшего правления, ибо много было таких, как, например, Наленч, сын слепой наставницы, которые угрожали ей, что после смерти Лестка отберут у нее власть над градом. Жива привезла Семовиту корону юдекса и несколько десятков красавиц из Познании. А поскольку Познания была градом богатым, то эти женщины прибыли в замечательных шубах, сама же Жива была окутана в драгоценные меха горностаев и соболей. Живу сопровождал отряд воинов, насчитывающий более двух сотен человек, рослых и выглядящих весьма воинственными мужей.
Милостиво принял ее Семовит, взял у нее оставшуюся от Лестка корону и пообещал, что Жива сохранит власть в Познании и округе вплоть до реки Одры; а до тех пор, пока сын Лестка мал и самостоятельно не способен защищать свои владения, Жива отдастся под опеку Семовита, он же обеспечит ее достоинство владычицы града Лестка. Если же Жива не пожелает долго жить как вдова, он найдет ей мужа, в соответствии с ее волей и желаниями.
Вшехслав Палука приехал вскоре после Живы. Из Жнина он привел целых пять сотен всадников, поскольку опасался встретить по пути какой-нибудь из отрядов Петронаса. Палука не знал: этот съезд в Серадзи проводится по согласию или без согласия Пестователя, потому предпочел объехать Гнездо по большой дуге. А поскольку Земля Палук давно уже не переживала войн, воины Палуки тоже были одеты богато, у них имелись мечи и кольчуги хорошей работы. Чуть ли не каждый вел с собой трех слуг и несколько запасных лошадей с пропитанием, вином, медом и пивом. Ведь любил Палука всяческие забавы и пиры, обещая себе постоянное празднование с братьями.