Неожиданно Пестователь вырос, сделавшись выше великанов, предводителем которых он был, а потом — прямо на глазах глядящих на него воинов — разделился на три могучие фигуры. Пестователь ехал по песку пустыни, и он же ехал по небу, ехал сам во главе своей армии, и их ехало целых трое, а временами — даже четверо.
— Это армия великанов! — воскликнул кто-то из окружения Палуки.
— Что это означает? С кем мы должны сражаться? — перепугался Палука.
— Это чары нашего отца, — ответил ему Семовит. — Он хочет поразить нас волшебством.
Кто-то, знакомый с Пустыней Блудище пытался объяснить Палуке, что в песках возникают миражи и фантомы, их творит жар, дрожащий над разогревшимися дюнами. Только Палука не желал этому верить. Он махнул мечом своим воинам и бросился в бегство. Точно так же пожелали поступить воины Семовита, но тот сам и его владыки начали избивать бегущих лезвиями мечей, направляемых плашмя.
А образ громадного Пестователя и его могучего войска рос на глазах. И ничто не могло сдержать тревоги воинов Семовита. Его всадники убегали за песчаные холмы, избивая лошадей до крови плетками; пешие бросали свои щиты и копья. На поле боя остался только один лишь Семовит. Он пожелал убедиться, толи видит фантомы и миражи, или же Пестователь и в самом деле вновь сделался великаном.
Наконец, увидел он то, что дано было ему увидеть. В молчании проехало мимо него войско Пестователя, сотни вооруженных всадников, которые неожиданно сделались небольшими, не превышая ростом любого из обычных людей. Увидел он и Даго Пестователя, едущего на белом жеребце в своем потертом белом плаще, с непокрытой головой, на которой сиял золотистый камень Священной Андалы.
— Убей меня! — крикнул Пестователю его сын Семовит.
Только не услышал он никакого ответа, только лишь шорох песка под копытами лошадей проезжающих мимо воинов.
А когда, как рассказывают, вся армия Пестователя уже проехала мимо Семовита, к нему неспешно подъехал человек в посеребренных доспехах, в пурпурном плаще, перепоясанный белым поясом и в шлеме с павлиньими перьями.
Этот человек поднял руку и указал Семовиту одиночное дерево в пустыне. И узнал Семовит в этом мужчине возненавиденного Петронаса, который вообще-то звался Киром и был первородным сыном Пестователя, которого родила королева Зифика.
Кир подъехал к Семовиту и бросил ему конопляную веревку.
— Не убивает Пестователь своих сыновей зачарованным Тирфингом. Я и сам не желаю пятнать своего меча кровью собственного брата. Повесься, человек, если у тебя осталась хоть капля отваги.
— Нет у меня отваги, — произнес Семовит устами, спеченными солнечным жаром.
— Так это не ты добыл Край лендзян, Червенские Грады и Землю Сандомирскую? — удивился Кир. — Ты присвоил себе славу князя Ляха и благородной госпожи Арне?
— Это так.
— Тогда ты умрешь как вор. Тебя повесят в Гнезде вместе с псом.
— Нет! Никогда! — закричал Семовит, уже понимая, что ему не избежать смерти. Подъехал он под высохшее дерево, а тогда сорвались с него вороны и галки. Сделал он петлю и закинул ее на сухую ветку. Но еще раз попробовал он спастись:
— Я — Семовит, юдекс и комес. Я хочу говорить с Даго Господином и Повелителем.
Кир отрицательно покачал головой:
— Ты назвал его карликом, себя — великаном. А поскольку от карлика не может родиться великан, этим ты отказался от собственного отца. Впрочем, сейчас это не имеет ни малейшего значения. Когда-то он дал тебе имя: Семовит. Теперь же ты получаешь от него новое именование.
— Какое?
— Он назвал тебя: «труп».
Сотряслось тело Семовита. Но вместе с тем покинул его страх смерти, а любопытство оказалось более сильным чувством:
— А вот скажи мне, — задал он вопрос Киру, — почему его именование более сильное, чем то, которое я ему дал?
— Только лишь власть дает силу именования людей, деяний и вещей. И только искусство называния людей, деяний и вещей является сутью власти. Ты ненадолго сделался повелителем и потому мог назвать своего отца карликом. Но ему была возвращена власть, и теперь у него имеется сила, чтобы именовать. И имя твое: «труп».
Семовит поглядел на кружащих вверху черных птиц.
— Но ты же не оставишь меня здесь, чтобы их клювы разодрали меня?
Только Кир молчал.