— Почему ты не отвечаешь? — спросил Семовит.
— А какой смысл разговаривать с трупом? — услышал он в ответ.
«Сталось», — подумал Семовит. Он знал, что считается лишь именование.
Набросив петлю себе на шею, вынул он стопы из стремян, ударил коня шпорами, так что тот выбрался между его ног. И повис Семовит на ветке.
Драгоценный доспех был на Семовите. Но Кир оставил его висельнику и уехал вслед за войском Пестователя. А когда всего лишь раз оглянулся он за спину, то увидел, как стая черных птиц постепенно близится к ветви, на которой висел Семовит.
На северном краю пустыни, в грязи и в пыли стоял на коленях Палука вместе со своими воинами, моля о том, чтобы они могли подчиниться Пестователю.
Говорят, что Пестователь подарил жизнь Всехславу Палуке, но тобрал у него именование великаном, приказывая одновременно, чтобы своего первородного сына, будущего властитля Земли Палук, прислал он к нему во дворище в Гнезде, где парня станут учить не только послушанию в отношению своего повелителя, но и всяческим наукам. Подобным же образом очутились в Гнезде первородные сыновья всех лучших людей, то есть: Скарбимир Авданец, сын Ченстоха, сын Ольта Повалы Оржи, сын сына Клодавы, повелителя Витляндии, чын Наленча из рода Спцимиров и множество других.
Вторым великаном наряду с Пестователем остался только лишь Кир, который вскоре покинул Гнездо и вместе с королем Арпадом уничтожил Великую Мораву и вторгся в державу франков. Истинным великаном оказался он в битве, которую мадьяры провели с франками под Аугсбургом. Но вот что происходило с ним дальше — не ведомо.
Говорят, что правил Даго Пестователь на неизмеримых просторах. Ему принадлежали такие крупные грады как Гнездо, Познания, Крушвиц, Серадз и Ленчиц, вся Мазовия, Сандомирская Земля, Червенские Грады и Край лендзян, прозываемых ляхами, а еще Вроцлавия, земля шлензан, земля любушан, земля Палук и даже Краина, то есть Земля, расположенная между полянами и поморцами. Вроде как, после крушения Великой Моравы Пестователь вступил даже в Каракув, где людям, верующим в человека, умершего на кресте, позволил он возвести каменное святилище, сегодня известное как ротонда святого Феликса и Адаукта.
Говорят, что хоть жил он долго и долго правил, со смерти Зоэ не взял он себе в ложе ни единой женщины, а когда подрос сын Кира, Семомысл, дал ему титул юдекса и позволил стать судьей над всем народом. По мере течения времени оставался он во все большем одиночестве, и хотя оставался повелителем и Пестователем всего народа, часть своих полномочий передал Семомыслк и Скарбимиру Авданцу, который стал Великим Канцлером. Об огромном одиночестве Пестователя народ пел печальные песни. Ведь мало кто знает Книгу Громов и Молний и слова из нее: «Нет большего одиночества, чем одиночество великого властителя».
Рассказывают, будто бы однажды обратились к Даго Господину величайшие из лучших людей и попросили его, чтобы, владея столь огромной землей, принял он титул князя или даже короля. Разгневался тогда на них Даго Властитель и сказал:
— Разве не видите вы и не чувствуете, сколь сильно народ мой любит волю? Зачем же носите вы на своих флажках белую птицу, которая сама управляет своим полетом? Я был всегда и всегда буду лишь тем, кто берет народ в свое пестование, потому то наименование мне — Пестователь.
И, как известно, существует лишь то, что было названо или наименовано.
ЭПИЛОГ
Даго Повелитель и Пестователь жил сто лет. Это уже в его времена королем восточных франков объявили Людовика Дитя[28]. Было ему всего семь лет, поэтому от его имени правили: архиепископ Хатто и епископы Адальберон из Аугсбурга, Соломон из Констанцы и Валько из Фрайзингена. И регентство это было нелегким, ибо против Людовика Дитя взбунтовался самый старший из бастардов Арнульфа, Цвентиболд, который, в конце концов, понес поражение, а потом и смерть.
Оправдались желания Даго Пестователя, чтобы распалась Великая Морава, крупнейший и наиболее опасный враг полян. Поначалу Моймир и Сватоплук II после многочисленных сражений с франками признали верховенство Арнульфа. Как нам ведомо, вскоре и сам король Арнульф, коронованный в Роме папой, начал страдать от болезни, что была наследственной в роду Карломана, и уже до конца своих дней должен был глядеть, как распадается его держава.
А потом Кир, впоследствии же, и сам король Арпад, напали на Великую Мораву и Восточную Марку, но после поражения от маркграфа Лютпольда должны были они вернуться к себе. Но не надолго. Очень скоро мадьяры напали на Саксонию, а в следующем году вновь пошли на Восточную Марку. Под Пресбургом произошло кровавое сражение, в котором франки понесли полнейшее поражение. На поле битвы пал маркграф Лютпольд и цвет его рыцарства. Навечно пропала Восточная Марка, а граница с мадьярами установилась по реке Эннс, как во времена Карла Великого, когда он сражался с аварами. Только мир продолжался недолго. Весьма скоро юный Людовик, сына Арнульфа, попытался сразиться с мадьярами, но под Аусбургом познал от них настолько чудовищное поражение, что едва сам ушел живым с поля битвы.
28
Людовик IV Дитя (