— Теперь-то мне ясно, почему Пепельноволосые и их держава так никогда и не вошли в историю, — сказал Даго. — Этот край от беспокойных и подвижных северных народов защищен болотами, Здесь живется безопасней, чем за Великими Стенами, Но все же, Херим, реки должны людей не разделять, но объединять. По этой реке когда-нибудь поплывем мы, чтобы взять в свое владение Свободных Людей и пырысян, а еще народы севера. Ведь чего стоит страна без того безбрежия вод, что зовется океаном? Она будет словно человек, что ходит на одной только ноге.
— Я никогда не видал океана, — честно признался Херим. — Но меня учили, что с океана приходит всяческое зло: норманны, юты, англы, аскоманы
— Но ведь океан дает и богатство! И силу! Потому-то все обитающие возле океана народы и сильны.
— Рома лежит близко от моря, но не на самом берегу. А есть ли держава могущественней Ромы?
— Но разве не ведаешь ты о Новой Роме за Великими Стенами? Тот, кто видел град Бизиса, уже никогда не станет восхищаться городами франков. Очень много слыхал я и об удивительнейшей красоте городов Омайядов и Аббасидов, народов, которые сами себя называют «поддаными». Так что самое время разбудить спящего великана, и он сотворит удивительнейшие вещи. — А потом Даго прибавил следующее: — А знаешь ли ты, что я на самом деле думаю про Старую Рому, про папу и ее народе? В этом городе лежал я больным, но встречался со многими проживающими там людьми. И никогда не приходилось мне встречать людей столь самоуверенных и переполненных гордыней, думающих только лишь о себе самих, считающих, будто они и есть наследники великого прошлого — древние ромеи. На самом же деле — это выродки вандалов и лангобардов, гуннов и готов. Они говорят на своем ужасном языке, называемом латынью, понятия не имея о чудном и звучном языке греков. Величие кроется только лишь в Новой Роме. Но таким же великим и чудесным сделаем мы спящего великана.
Херим не отвечал. Где были все эти спящие великаны, если они с Даго тащились уже два дня по этой практически безлюдной стране болот и трясин? Они пересекли уже бесчисленное множество речушек и ручьев, а может и саму Нотець, но все равно новые и новые реки и болотистые разливы становились преградой на их пути. Да и вправду ли где-то далеко отсюда существовала страна лендицов и король Пепельноволосый, равно как и край спалов, куда так упрямо стремился Даго? А вдруг Даго ошибся? Ведь учили же Херима, что на Восходе проживают пожирающие человеческую плоть андрофаги, лысоголовые агрипаи и одетые только в черное меленхлайны — все это народы дикие и варварские, не избирающие себе правителей и не создавшие никаких, даже для самих себя, законов. Старые книги ничего не говорили о лендицах и королях Пепельноволосых или каких-то там спалах. Ведь что случится, если встретится им спящий великан, они разбудят его, а тот схватит их своими пальцами и раздавит будто мошек? Может история и правильно поступала, заставляя восточных великанов находиться во сне. Кто знает, не приведут ли эти болота, по которым бредут они сейчас, к упомянутому в истории громадному озеру, откуда вытекает одна река, называемая Гипанисом, а вокруг озера скачут дикие белые кони подобные Виндосу? В книгах говорилось, что как раз это озеро отделяет мир от края скифов и невров — людей, что раз в году превращаются в волков.
И неожиданно Херим придержал коня.
— Давай повернем назад, господин, — умоляюще попросил он. — Давай вернемся в край Свободных Людей, где дали тебе титул Пестователя. Я боюсь великанов, о которых ты говоришь, что они спят за болотами.
Даго сжал пальцы на рукояти меча. Губы его были сжаты, и до Херима дошло, что через мгновение его голова упадет в то болото, которое уже давно месили копыта их лошадей.
— Я знал, что путь в край спалов преградят мне пущи и реки, и что буду я слышать мольбы о том, что лучше бы повернуть назад. Только я считал, что это будут сладкие голоски обнаженных женщин, но не твой, скриба несчастный.
Хериму казалось, что в последний раз глядит он на заходящее солнце, он даже перестал чувствовать зуд от укусов комаров, облепивших все его лицо и проникших в лошадиную шерсть.
— Прости меня, господин! — испуганно взмолился он.
И может быть — Херим так до конца и не был уверен — был бы он убит, если бы не чей-то отчаянный голос, отвлекший внимание Даго. Из недалеких ивовых зарослей на краю заросшего камышами болота кто-то звал на помощь. Это был зов на языке спалов, и он пронзил сердце Даго болью и радостью одновременно. Сын Бозы ударил коня шпорами, но уже через мгновение сдержал его, так как здесь каждый неосторожный шаг грозил смертью в болотной бездне.