— А что? Как по мне имя отличное ему ведь повезло выжить — повезло. А теперь он будет снова возить нас и нам будет везти так же как тогда, когда повезло удрать из Таризы.
Сибрис громко и заливисто рассмеялась.
— Ну ты даешь Илая — вот так каламбур! Не ожидала!
— Калам что? — не понимая переспросил юноша.
— Забудь! Везунчик — это просто отличное имя.
— Правда ведь, коняга? Это ведь ты наш Везунчик?! — Сибрис погладила коня по шее и тот тихо заржал высказывая свое одобрение.
— Ну вы чего там? Нам пора собираться в путь. Я и так потратила все утро что бы найти ваше животное. Эта зверюга преспокойно щипала травку, будто вокруг него и не было около полудюжины "ледышек". Мне пришлось изрядно попотеть, что бы поймать его, не угробив себя. Пошевеливайтесь-ка! — донеслось до них добродушное ворчание Нии.
Горы были ослепительно прекрасны — величественные, мощные, древние и вечно молодые. Снежные короны венчали их скалистые пики, которые рвались ввысь на фоне бескрайнего небесного океана. Слепящий солнечный свет омывал зубчатые хребты, а густая сиреневая тень нежила бока на дне глубоких ущелий и провалов. Пропасти разинули ненасытные глубокие пасти, будто замершие во времени каменные монстры, жаждущие крови своих жертв.
Мелкие камушки вылетали из под копыт Везунчика и падали вниз по склону поросшему камнеломкой и горечавкой. Бело-зелеными коврами по склонам расстилалась пушистая азорелла, кивал голубыми головками-ёжиками, покачиваясь от легкого ветерка, букашник, белыми, голубыми и розовыми колокольчиками плелись по склонам вездесущие вьюнки. Над травами гудели пчелы, порхали бабочки-малютки, в траве стрекотали цикады и деловито сновали прочие букашки.
На плечах всех троих были накидки сотканные из тонкорунной шерсти красного цвета, на головах широкополые шляпы-конусы из речного тростника с нашитыми по краю бусинами из ракушек. Всем этим добром Илаю и Сибрис щедро снабдила харемка. Путникам стоило остерегаться обманчивого нрава горной погоды. И правда, за время их путешествия на солнце уже пару раз набегали плотные облака. Оторвавшись от белых мантий, окружавших самые высокие пики Аталасских гор, они приносили с собой пронизывающе холодный ветер. Мелкие колючие снежинки снова и снова атаковали незащищенные лицо и руки людей. Ровно полчаса путники продвигались вперед, ежась от холода и выстукивая зубами барабанную дробь. Но уже через минуту после того, как облака выпускали солнце из своего плена, они страдали от его жарких ласк. Тепло его лучей моментально уничтожало снежную крошку, наметенную на дорогу и одежду людей.
Ния оказалась отличным проводником. Перевалило слегка за полдень, а путешественники уже добрались до каменной арки Шепчущих Ворот. Эта горная достопримечательность была так причудливо создана ветрами, и временем, что можно было подумать её специально вырезали в гранитной скале зодчие-исполины. Шепчущие Ворота получили свое имя из-за акустического фокуса, который мог проделать даже самый легкий сквознячок. Арка будто едва слышно вопрошала у путешественника ступившего под ее сень "кто? кто?".
Миновав арку путники попали в ущелье, по его дну стелилась старая мощеная черным гранитом дорога ведущая к Обители. Дорогу проложили в незапамятные времена, когда орден даханаваров переживал период рассвета и со всего континента к его воротам стекались желающие вступить в ряды борцов с монстрами и нечистью. Вся эта мерзость активно расплодилась после магической войны восставших Свободных Королевств с Восточной Империей магов некромантов.
Ехавшая верхом на Везунчике Сибрис, постоянно сверялась с картой даханавара и даже делала на ее полях пометки угольным карандашом.
— Ну, что говорит карта? Скоро ли мы прибудем на место? — спросил девушку Илая. Он вел коня под уздцы, следуя за бодро идущей впереди него Нией.
— Я думаю, если к вечеру успеем добраться до перевала, то завтра сможем войти в ущелье Альташ. А там рукой подать до крепости братства. — закусив кончик карандаша, задумчиво ответила ему Сибрис. — Это вон за теми пиками, если я не ошибаюсь.
— Ха! — донеслось до них, Ния была явно несогласна. — Я доведу вас к Обители еще до заката! Карта, которую читает твоя подруга, уже устарела. Две луны назад в горах случился оползень, с Волчьего клыка сошла лавина, гул был слышен даже в моей деревне. Мой брат успел рассказать мне о новом проходе через гору, когда мы виделись с ним в последний раз. Он сказал, что прошел прямо под горой, а не ходил к перевалу. Конечно этот путь более опасный чем старая дорога, но и более короткий. Так, что если вы действительно спешите…
— И ты сможешь провести нас по нему? Ты уверенна? — перебил ее Илая.
— Конечно, именно это я и собираюсь сделать. — утвердительно кивнула головой харемка.
— Что скажешь? — Илая обернулся к Сибрис.
— Скажу, что это безумие идти путем, о котором нам почти ничего не известно. Но ты прав, время действительно играет против нас и чем раньше мы достигнем Обители, тем будет лучше.
Вход, если его можно так назвать, представлял собой огромный разлом в скальной породе, который пересекал тело горы справа налево, точно нанесенная клинком рана. Серая глыба льда, принесенная лавиной, угрожающе зависла над проходом и теперь медленно таяла на солнце. Скупые капли звонко падали в мутную лужу перед входом. Внутри разлома клубилась тьма. Взглянув на уходящую вдаль под склоном старую дорогу, ведущую к перевалу, а потом на предстоящий ей мрачный путь через нутро горы, Сибрис спешилась со спины Везунчика и зябко поёжилась. Волоски на ее руках и затылке приподнялись. Последнее время она испытывала острую неприязнь и подавленное чувство ужаса к подобным местам. Как ей казалось, от них остро веяло смертью. Быстро справившись с собой, она не позволила спутникам заметить её минутную слабость. Или, все же, эта черноглазая харемка что-то заметила?!
Илая вытащил из поклажи палку с намотанной на нее просмоленной паклей, высек искру и поджег факел. Попросив девушек оставаться на местах, он бесстрашно ступил в расщелину. Сначала ему показалось, что тьма яростно пища бросилась на него. Инстинктивно пригнувшись, Илая почувствовал, как она мазнула его по щеке кожистым крылом, но это была всего лишь стая летучих мышей испуганных золотистым сиянием огня. Пройдя шагов двадцать внутрь и осветив представшее перед ним пространство уходящего под гору пещерного коридора, юноша понял, что тот достаточно широк и высок, чтобы Везунчик мог пройти по нему. Вернувшись к ожидавшим его возле входа попутчицам, Илая заверил их, что проход вполне безопасен и они, вооружившись факелами, могут спокойно следовать за ним.
Внутри было сухо, воздух спертый, как в долго не проветриваемом помещении, под ногами тихо похрустывала мелкая каменная пыль. Стены приглушали звук шагов и тишина подземелья отрезавшая их от наполненной звуками поверхности, угнетающе давила на слух. Место это было древним, очень древним, и из уважения к этой седой древности путешественники разговаривали почти шепотом. На удивление, Везунчик вел себя совершенно спокойно, не выказывая неудовольствия по поводу того, что ему, созданию с поверхности земли, предстоит совершить путешествие в ее недрах.
— Брат говорил мне, что этот путь почти не имеет ответвлений, кроме одного. В самом сердце горы есть пещера со многими выходами, Ла-тонг отметил нужный нам коридор знаком летящей птицы, поэтому, когда мы достигнем ее смотрите в оба. — сказала Ния своим спутникам.
— Как твой брат понял какой из коридоров ведет на поверхность? — удивился Илая.
— Он внук шамана. Пусть у него и нет дара общения с духами, но это не значит, что он не может их чувствовать. У всего на свете есть дух у тебя, у меня, у горы и у цветка, даже у твоего меча, который ты носишь за спиной. Это чутье помогло брату стать лучшим охотником и проводником в нашей деревне. Так, что он просто почувствовал, куда ему нужно идти.
— И ты тоже это чувствуешь? Именно по этому ты рискнула нас вести этим путем?
— Да, чувствую. Правда, не так хорошо как мой брат, однако достаточно что бы я могла бы научить этому тебя и твою подругу, если бы вы меня попросили.
— Что же, возможно позже я воспользуюсь твоим предложением. — согласился Илая.
Они как раз достигли середины пути и вошли в центральную пещеру. Пещера была похожа на грубо вырубленный в скале колодец, стены которого испещрили большие и малые проходы ведущие вверх, вниз и кто еще знает куда. С потолка и с пола друг на встречу другу тянулись стрелы сталактитов и копья сталагмитов, где-то, на самом краю слышимого, ухо улавливало шум подземной реки и звонкую капель. Тут было прохладно и влажно, но воздух в отличии от коридора был чист и даже сладок. Илая поднял факел и пошел по периметру этого колодца, выискивая тот единственный проход, который выведет их обратно к солнцу и свету. Девушки решили не отставать и тоже разбрелись в поисках знака на стене. Это было царство сквозняков. Отблески от пламени факелов метались по влажным стенам пещеры, заставляя причудливо и безумно плясать тени. Илая надеялся, что влажность не повредила знак оставленный Ла-тонгом.