— Знаешь, Сибрис, мы могли бы поискать не только здесь. — робко, будто боясь спугнуть последнюю надежду, произнесла Ния.
— Что? — Сибрис оторвалась от изучения очередной обгоревшей по краям бумаги.
— Поискать. Мы могли бы поискать в комнатах даханаваров. Вдруг кто-то из них вел личные записи.
— Ния, ты гений! — воскликнула Сибрис, просветлев лицом.
— Кто? — Ния явно не поняла ругается Сибрис или хвалит ее. Слово "гений" было харемке не знакомо.
— Не важно. Пойдем быстрее! — Сибрис вскочила на ноги и документы лежавшие на ее коленях посыпались на пол. Не успел последний листок упасть на мраморные плиты, девушки уже мчались по коридору соединяющую Башню Магистров С Башней Послушников.
Тут тоже обнаружились следы погрома и поджога, но от магического пламени не было найдено и следа. Кельи братьев не заинтересовали Чужака и были отданы на разграбление Воинам Пепла. Как и в Башне Магистров здесь была та же унылая картина погрома: разбитая посуда, вспоротые матрацы и подушки, поломанная и изрубленная на куски мебель, выпрошенные шкафы, сундуки и шкатулки. Противник явно покуражился, к тому же здесь стойко пахло пролитым вином, коим подкрепляли свои силы бравые мародеры.
В одной из комнат, которая меньше других пострадала от погрома из-за скудности и бедности обстановки, обнаружились вещи принадлежавшие Ла-Тонгу. Ния всхлипнув зарылась лицом в порванную кожаную куртку, принадлежавшую ее брату. Сибрис тактично отвернулась, дав девушке время выплеснуть свою боль и горе. К счастью, следов крови на одежде не было. Когда Ния подняла лицо от слез не осталось и следа, лишь покрасневшие веки свидетельствовали о том как ей было горько.
— Это была комната моего брата. Я узнала его вещи. А еще я кажется нашла его тайник..- она не договорила.
Ния поднялась со старого соломенного матраца, лежавшего на полу у стены и заменявшего Ла-Тонгу постель, девушка решительно вспорола его тощее соломенное нутро и извлекла наружу сверток из старой холщовой рубахи. Когда Ния развернула ткань, то Сибрис чуть было не закричала от радости. Это был личный дневник приора. Сомнений не было, небольшая книжица с обложкой обтянутой красной телячьей кожей тонкой выделки, с золотой инкрустацией символом даханаваров и руной "ДАШ" в центре. На первой странице дневника было аккуратным, немного угловатым почерком выведено "Приор Братства Ордена Черного Солнца, Наставник и Гранд-Ментор Даханавар Амбросиус Левша. Размышления", далее следовали число и год.
По большей части это были действительно размышления и записи личного характера. Слог их был ясен и четок, а стиль изложения сух и скуп на цветастые подробности. Каждый день описанный в дневнике был кратким отчетом о наиболее взволновавших приора событиях. Приор был человеком деловым и не склонным к пустым фантазиям и разглагольствованиями. Девушки быстро пролистали дневник размышлений до конца и обнаружили что последняя запись была сделана отнюдь не хозяином дневника. Неровные, пляшущие буквы, выведенные рукой брата Нии описывали печальные события, свидетелем которых ему довелось стать.
— Илая, Илая очнись! — Ния трясла юношу за плечо пытаясь вырвать его сознание из липкой паутины сна.
Все происходившее казалось нереальным, перед взором все плыло, голова раскалывалась от боли, мерзкий привкус железа во рту вызывал тошноту. Илая попытался приподняться на локтях, от резкого движения желудок взбунтовался и его вырвало прямо на постель. В желчной рвоте присутствовали черные комки свернувшейся крови. Ния отерла лицо юноши смоченной в воде тряпицей и дала напиться из медного кувшина, забрав его с письменного стола в центре комнаты. За столом, не отрываясь от изучения пожелтевших от времени пергаментных свитков, в окружении неровных стопок тяжелых фолиантов, сидела Сибрис.
— Рада, что тебе уже лучше. — деловито сказала она. — Мы очень обеспокоились, когда с тобой произошел припадок.
— Припадок? — охрипшим голосом уточнил Илая.
— Да, в той секретной рунной комнате, — Сибрис махнула рукой в направлении потайной двери, скрывавшей разграбленное хранилище Ихора. — Я изучила кое-какие из этих книг и пришла к выводу что безопасно там могут находится только маги или даханавары завершившие обращение. Тебе стало плохо из-за того, что Ихор в твоем теле еще, как бы это выразится? — она сделала неопределенный жест рукой, пытаясь подобрать нужное слово.
— Еще не "укрощен". - пришла на помощь девушке Ния.
— Да пожалуй, это именно то что я хотела сказать. — кивнула в знак согласия Сибрис.
— Ты не поверишь как нам повезло! Мы нашли дневник приора. — воодушевленно сообщила Ния. Она помогла юноше подняться и добраться до второго кресла стоящего у стола, поближе к Сибрис.
— Думаю ты должен его немедленно прочесть, Илая. Обрати внимание на последние записи в дневнике, их сделал Ла-Тонг и они многое объясняют. Если то, что он написал правда, то еще не всё потеряно и ты сможешь закончить обращение. — Сибрис была предельно серьезной, когда произнесла. — Ния говорит, что сегодня полнолуние, а это значит, что времени медлить не осталось и тебе придется пройти ритуал сегодня.
Кресло приглушенно скрипнуло, когда Илая в него присел. Внешний вид мебели в комнате, весьма пострадал от варварского обращения захватчиков, но она была из железного дуба и могла прослужить еще довольно долго. Илая взял дневник размышлений в руки. Он несколько раз перечитал то, что было написано Ла-тонгом прежде чем отложил записки Амбросиуса в сторону. Классический ритуал Испытания Ихором, который должен был пройти новообращенный послушник, требовал наличие даханавара-наставника, который бы поделился с испытуемым своей кровью. Это существенно снижало риски для новичков не справиться с укрощением демонической составляющей Ихора. Ихор в крови наставника уже был укрощен и сила его пагубного влияния на молодую неокрепшую психику послушника снижена. Процесс укрощения был завершающим этапом мутации, Сибрис сравнила само обращение с чумой, а принятие крови наставника с вакцинацией от нее. Теперь единственный, кто мог бы это сделать для Илаи был Чужак — последний и единственный из известных им живых даханаваров, закончивших обращение.
Из записей оставленных братом харемки следовало, что Амбросиус Левша принял в послушники обоих и Чужака и Ла-тонга. Честь быть первым, кто пройдет Испытание, досталась Чужаку. Амбросиус посчитал, что Ла-тонг еще не готов, что нрав его слишком горяч, а это может серьезно навредить молодому охотнику во время ритуала Испытания, требующего смирения и умения хорошо владеть своими эмоциями. Приор отослал Ла-Тонга прочь из замка, в одну из пещер Покаяния, спрятанных высоко в горах окружавших Обитель. Это случилось накануне того, как должно было пройти обращение Чужака. Ла-Тонгу полагалось провести трое суток в безмолвной медитации, размышлениях и посте.
У многих из братьев было весьма темное прошлое и по традиции при вступление в ряды даханаваров новообращенному давали новое имя. В день, когда Блейз прошел Испытание в большую книгу Братства Черного Солнца было вписано новое имя — брат Альбин Чужестранец. Книгу эту Сибрис не смогла найти ни в замковой библиотеке, ни среди книг испорченных огнем, и девушка предположил, что Чужак унес её с собой. Сведения о новом имени Блейза теперь остались лишь на страницах дневника приора.
Пока Ла-тонг постигал свою душу в пещерах над Обителью у ног его разыгралась жуткая трагедия. Испытание было пройдено, торжественно было внесено новое имя в анналы братства и во время праздничного пира все даханавары испили отравленного вина. Это сильно их ослабило и позволило Воинам Пепла захватить замок и сокрушить некогда славную Обитель. Оставался лишь один вопрос, как так случилось, что Чужак и сам ставший даханаваром не погиб от яда вместе со всеми братьями? Не осушить торжественный кубок, который по традиции первым подавали новоиспеченному брату, в присутствии других даханаваров он не мог, это вызвало бы не нужные подозрения. Слишком много этот человек оставил после себя вопросов.
К счастью для Ла-тонга, Чужак не мог знать куда именно отослал охотника приор, а непокорный и любопытный Ла-тонг умыкнул с собой в горы дневник. Юноша желал найти там записи о собственной участи уготованной ему приором по возвращении из пещер. Так как огонь брать в пещеры не разрешалось, прочесть дневник брат Нии смог лишь на следующий день. Отослали его под вечер и ему едва удалось добраться до пещеры, как солнце село и горы погрузились во мрак. Это спасло его самого и теперь обещало спасти Илаю.