— После того как я закончу здесь свои дела, я смогу вывести тебя из города. Обещаю, что за помощь мне ты будешь иметь не только мою благодарность, но и пару звонких монет, которые тебе явно пригодятся. В итоге, ты будешь на свободе, мы расстанемся, как только, покинем город, и ты снова сможешь жить, как посчитаешь нужным. Что скажешь? Молчишь? Понимаю! Такие решения принимать лучше на свежую голову. Позволь тебе предложить переночевать сегодня на том же постоялом дворе, где остановился и я. Ни о чем не беспокойся, ни о деньгах, ни о свободе, ни о своей жизни, сегодня ты мой гость. Если завтра ты пожелаешь отказаться от моего предложения, что же, ты тотчас будешь волен идти куда пожелаешь. Но если решишь, что мое предложение тебе подходит, я расскажу тебе больше.
Сказав это, Шамиль подошел к противоположной стене и нажал на один из покрытых бурой плесенью камней в кладке. Внутри стены послышался глухой щелчок, и она сместилась в сторону, открывая проход и лестницу ведущую наверх. Поднявшись на пару ступеней даханавар, обернулся к Илае и произнес:
— Ну что, так и будешь стоять там? Не ужели тебе так понравились эти каналы? К тому же, сегодня вечером хозяин постоялого двора обещал приготовить просто божественное рагу из кролика, ты же не хочешь, чтобы оно совсем остыло?
2
Для каждого жителя славного города Мирцея, это утро началось по-своему необычно.
Проснуться первый раз за много дней в чистой кровати, было приятно. Илая сладко потянулся и тут же поморщился — вчерашние раны давали о себе знать. Бинты, наложенные даханаваром, промокли от просочившейся и уже запекшейся крови. Они прилипли к коже, и теперь она зудела под ними. То, что с ним произошло накануне, было больше похоже на истории, которые бродячие сказители готовы рассказать за медяк любому, кто пожелает слушать, чем на правду.
Илая осмотрел комнату повнимательнее. Вчера его сюда сопроводили под руки, уставшего и пьяного. Шамиль, как и обещал, угостил его отличнейшим ужином и приказал юноше пить и есть столько, сколько Илая сможет. Помогая Илае осилить очередную порцию выпивки и жаркого, даханавар громко восклицал "На здоровье!", весело хохотал своим странным гортанным смехом и высоко поднимал свой кубок в торжественном жесте. Казалось, хмель его совершенно не берет и только льдистые глаза вспыхивали ярко и загадочно. А вот Илая то и дело проливал на себя вино, дрожащей рукой поднимая тяжелую, полную до краев янтарной жидкостью, кружку.
Сделав пару шагов Илая, пересек крохотную комнатушку, куда его заселили, и оперся на невысокий туалетный шкафчик из темного, траченного древоточцем, ореха. Тут стояло все необходимое, чтобы привести себя в приличный вид. Жестяной таз для умывания, глиняный обливной кувшин с прохладной водой. Для удобства гостя в шкафчике были припасы: пара не новых, но чистых, полотенец; кусок темного мыла, от которого пахло дегтем и хвоей; костяной гребень с редкими зубьями и банка алхимической пасты, которой удаляли нежелательную растительность с лица и тела. Но Илаю больше всего интересовал предмет, висевший на дощатой стене над всем этим богатством. Это было шестиугольное зеркало, мутноватое и размером не превышавшее длинны мужской ладони. Илая взглянул в его глубины и со вздохом опустил голову. Из зеркала на него смотрел мрачный и осунувшийся тип, в котором он едва узнавал себя прежнего. Человек с запавшими глазами, грязной рыжеватой щетиной облепившей, впавшие за время голода и прозябания, щеки. Голова, покрытая копной спутанных волос грязно-ржавого цвета. Левую скулу юноши украшали свежие ссадины, а правую большой лиловый синяк. Илая притронулся к синяку и тот отозвался ноющей болью.
В дверь комнаты негромко постучались.
— Да? Кто нам? — Илая обернулся к двери.
Дверь приоткрылось и в щель протиснулась абсолютно лысая голова, круглая как шар и румяная как свежеиспеченная булка. На ней, как две изюминки в тесте, маслянисто поблескивали, черные хитрые глазки. Бугристой картофелиной торчал вздернутый нос, а под ним бантиком розовели маленькие пухлые губки. Из-за невероятной дородности владельца данной головы подбородок и уши терялись в бесчисленных складках жира. Сладким голосочком голова пропела:
— Доброе утро, господин Илая! Ах, как хорошо, что вы уже проснулись, а то ведь скоро полдень! Надеюсь, вам хорошо спалось?
— Вполне. Благодарю! А вы…? — Илая испытывал затруднения, пытаясь, вспомнить незнакомца, но тот явно поняв это, сам спас положение.
— О, позвольте представиться, — вслед за головой в комнату протиснулось пухлое плечо и объемный живот в белом переднике. — Метр Цыбулька. Я владелец постоялого двора "Три кружки эля", где вы и ваш друг, мастер даханавар, любезно предпочли остановиться. Мастер Тень просил сообщить вам, что вернется к обеду. До тех пор он распорядился исполнять все ваши пожелания, разумеется, в разумных пределах. И вот, я позволил себе смелость потревожить вас, господин Илая. Осведомиться, так сказать, не изволите ли чего?
— Благодарю вас метр. По правде сказать, я только что встал с постели и пока мне в голову ничего дельного не приходит. Вы постучали, а я только собирался немного привести себя в порядок.
— Ах, господин Илая! — замахал пухлыми ладошками толстяк, — Ни о чем не переживайте, тут, в "Трех кружках", давно научились предугадывать желания гостей. Если вы позволите, я о вас немного позабочусь.
— Валяйте! Думаю, немного заботы мне сейчас не повредит. — пожал плечами Илая.
— Хрыстя! Умко! Квинт! — завопил куда-то в открытую за его спиной дверь метр Цыбулька. — Поторапливайтесь бездельники, господин изволит, что бы о нем позаботились! — и, лукаво улыбнувшись, толстяк сообщил. — Момент, господин Илая, сейчас все будет.
По лестнице застучали башмаки, засуетились слуги. В комнату Илаи внесли бадью, ее быстро наполнили горячей водой, а рябая девка по имени Хрыстя, принесла большие банные полотенца и комплект простой, но чистой одежды.
— Мастер Тень распорядился. — пояснил метр, и добавил. — Надеюсь с размером я не ошибся, господин Илая.
Вслед за слугами, в комнату поднялся маленький скрюченный старичок в темном балахоне, как оказалась, лекарь. Он внимательно осмотрел раны Илаи, бережно сняв с них подсохшие за ночь бинты, и заявил, что у молодого господина отличное здоровье, на нем все заживает "как на собаке". Вручив Илае пузырек восстановительной микстуры, "для улучшения процесса заживления", лекарь покинул комнату.
Рябая Хрыстя все порывалась остаться, чтобы услужить Илае. Девушка кокетливо намекала, что может потереть ему спинку или еще чего, за блестящую монетку, но была вежливо выставлена им за дверь. Когда все удалились, Илая наконец смог приступить к банным процедурам. Погружаясь в горячую, пенную воду он постанывал от удовольствия. Однако, несмотря на всю приятную заботу, которой его окружили, Илая не отпускала тревожная мысль, что же такого могло потребоваться даханавару от простого беглого преступника. Юноша хорошо усвоил урок, преподанный ему большим городом, о том, что жизнь такого как он бедолаги практически ничего не стоит. Ведь за бесплатно даже воробьи не чирикают! Теперь Илая гадал, какую цену за свое дружеское расположение спросит с него даханавар?
Илая не сомневался, что даст свое согласие и станет даханавару помощником. Это вовсе не было решением продиктованным корыстью или страхом, как не было и симпатии к новообретенному покровителю. Скорее решение пришло еще вчера, еще там — в катакомбах, как только Шамиль задал свой вопрос. Оно было продиктовано юноше тем вечным зовом в его сердце, который с малых лет толкал Илаю на всякие авантюры и приключения. Именно это болезненное любопытство и желание проверить свою удачу привело его в Мирцею. Илаю неведомой силой тянуло к даханавару. Бурная фантазия молодого человека рисовала ему будоражащие картины будущего, где он, простой парень Илая — помощник мастера даханавара. Грозного и ужасного! Да это ведь, как оруженосец при странствующем рыцаре, вот только намного страшнее и опаснее, но ведь оно того стоит! Илая ощутил, что совершенно запутался в своих мыслях и желаниях, а потому сделал самое простое, что можно сделать, чтобы очистить разум. Вдохнув поглубже, он с головой ушел в пенную ароматную воду, оставив на поверхности торчать только розовые, распаренные коленки.