- Ха! - высокая женщина рыскала по залу заседаний так, словно его синяя с золотом отделка, фрески с растениями, хрупкие предметы красоты были для нее клеткой. Осунувшееся лицо повернулось к окну, наполненному полуденным светом. - С тех пор прошел месяц? Тогда он прекрасно знает, что спустя столько времени все тщетно. Какое бы негодование ни испытывали сейчас большинство суффетов, оно остынет и обратится в пепел. Уже мои осведомители говорят мне, что простой народ за Граллона. Большинство, которое смеет обсуждать его подвиги в тавернах, магазинах или на улицах, - считают, что он должно быть прав. Или он для них не чудесный король, в правление которого всегда улыбается судьба?
Усевшись на тахте, Иннилис смотрела вниз на пальцы, сцепившиеся на коленке.
- Это может быть правдой? - прошептала она. - Почему боги, наши боги так ревнивы к тому, что он приносит жертву другим?
- Кровавая жертва на вершине утеса Лера, под небом Тараниса? Нет, дорогая, ты не слишком-то склонна к осуждению.
- Что... думают сестры? Виндилис вздохнула.
- Бодилис, Тамбилис, Гвилвилис в ее слабоумном состоянии, естественно, они его оправдывают. Малдунилис как всегда пассивна, немного напугана и надеется, что все обойдется. Фенналис мы об этом не говорим. Ланарвилис была в шоке не меньше меня, но потом решила, что политическая необходимость требует сглаживания скандалов. Она старается усмирять Сорена Картаги.
- Сорена?
- О, он был просто в бешенстве. Он воспринимает это как вероломство против себя самого, после того как занял сторону Граллона в Совете, когда разбирался вопрос о нападении на франков. Ланарвилис поручилась смягчить его настолько, чтобы он по крайней мере продолжил работать вместе с Граллоном в общественных делах, как и прежде. Граллон и того не заслуживает. Я почти надеюсь на то, что эти двое в конце концов будут делить постель, о чем страстно мечтали столько лет.
Иннилис задыхалась.
Виндилис окоченело улыбнулась.
- Не бойся. Они никогда этого не сделают. И так совершено слишком много святотатства. Он проникнет в нее - Граллон - как во всех нас. Если мы ему не откажем. Я так поступила. - Визг смеха. - Он был вежлив. Тотчас все понял. Виндилис встала перед сидящей женщиной и вперилась в нее взглядом. - Ведь ты, - пробормотала она, - могла бы его так наказать.
- О, нет, я лишь маленький мешок с костями.
- Прелестными костями, под изысканной плотью, - выдохнула Виндилис.
Иннилис бледнела, краснела, бледнела. Глаза ее бегали взад-вперед.
- Я ему нравлюсь. Он мягкий, и иногда...
- Нет, умоляю, не заставляй меня причинять ему вред... А что с Форсквилис?
- Она боится, у нее были видения - не сказала о чем, но сказала - раз Лер с Таранисом задержали рассвет, чтобы не дать свершиться подвигу, значит Митра одержал над ними победу. Со своей стороны, что бы ни приключилось с ее королем, она будет за него. И потом пошла, дерзко, надменно, ко дворцу, и никто их до утра не видел.
Иннилис содрогнулась.
- А она могла ... сказать правду? - прошептала королева.
- Возможно. Возможно. Таранис и Лер - но Белисама назначает свое время. Она долго ждать не станет.
Видя ужас на лице подруги, Виндилис села, рукой обняла Иннилис за талию, притянула поближе.
- Будь смелой, милая, - низким голосом сказала она. - Та, Которой мы служим, конечно, не станет наказывать нас за его прегрешения. Мы должны держаться вместе, мы, сестры, делить утешение, силу, любовь.
Свободной рукой она ласкала маленькие груди, затем потянулась вверх, чтобы распустить узел шелковой веревки, скреплявшей рубашку Иннилис на шее. Губы трепетали у щек, направляясь ко рту.
- Нет, пожалуйста, - попросила Иннилис, - не сейчас. Я слишком напугана. Я не могу.
- Понимаю, - тихо ответила Виндилис. - Я хочу твоей близости, я лишь страстно желаю быть рядом с тобой, обнимать и чтобы ты обнимала меня. Ты подаришь мне этот час спокойствия? - Внезапно она показалась хилой, уязвимой, старой.
V
Дахут приехала в дом Фенналис, когда над восточными холмами поднималась луна, румяная и огромная. Лучи ее источали пока лишь невидимый свет, потому что небо еще было синее, а в океане по-прежнему отражался закат; вершины башен горели ярким пламенем, хотя под ними начали прокрадываться сумерки, словно туман по кривым улочкам Нижнего города. Бодилис открыла ей дверь. Мгновение обе стояли молча, рассматривая друг друга. Весталка не задержалась, чтобы сменить свое белое платье после служения в храме. От этого, да еще из-за длинных распущенных волос она, казалось, сияла средь теней, как зажженная свеча. Женщина была одета просто, в рубашке, от которой исходил запах пота, с непричесанными волосами. Она ссутулилась от усталости.
- Входи же, - невыразительно сказала королева. - Я надеялась, что ты придешь сразу, как только я пошлю за тобой.
Дахут развела руками.
- Прости. Я могла бы отпроситься, но пришлось принять участие в вечернем песнопении и... сейчас не время пренебрегать Богиней, не правда? Теперь она может быть рассержена, а Ее луна уже полная.
- Возможно. Я все же не верю, что Она хочет, чтобы Ее Фенналис так долго страдала от боли.
- Я сожалею! - воскликнула Дахут в крайнем нетерпении. - Я думала, что Иннилис...
- О, Иннилис тут была, и у нее не получилось. Ты была последней надеждой. Я должна была попросить Мальти передать это тебе, но устала, забыла. - Бодилис отступила и поманила за собой. - Пойдем.
Дахут вошла в атрий. Там сгущались сумерки.
- Ты, ты понимаешь, я не знаю, смогу ли сделать еще что-нибудь? сказала она. - Раз не может королева, королева-утешительница. Лишь тот случай с моим отцом. Конечно, я молю, чтобы Богиня придала мне сил помочь. Фенналис всегда была ко мне добра.
- Ко всем. - Бодилис показала дорогу в спальню. Дахут дернула ее за рукав и спросила:
- Какая-нибудь из наших лекарственных трав может быть полезна?
Бодилис покачала головой,
- Нет. Раньше помогал маковый сок; но он больше не снимает боль. Королева курит коноплю, чтобы чуть полегчало, но лишь когда приступы не такие острые.